Господин метелей

Лакомка Ната

Я отшатнулась, но он не выпустил меня из кольца рук. Синие глаза смотрели и печально, и жадно, и… с любовью.

— Вы… как вы только что сказали? — пролепетала я, решив, что схожу с ума.

— Ты что-то слышала? — спросил он обыкновенно, по-человечески.

— Ваш голос… только что…

— Прочитала мои мысли? Да, я давно заметил, что у тебя это неплохо получается. Не всегда, но неплохо.

— Читать ваши мысли? — уточнила я, решив, что, возможно, это он сошел с ума.

— И чувствовать то же, что и я, — подтвердил Близар. — И с каждым днем это всё сильнее.

— С каждым днем? — прошептала я, сбитая

с толку.

— Я тоже чувствую тебя, и даже иногда могу понять, о чем ты думаешь. Ты читала мои мысли еще по приезде в замок, когда я про себя обозвал тебя замарашкой и охотницей до серебра.

— Еще по приезде?..

— И потом, когда ты так мило думала, как хорошо было бы посидеть на мне.

Я готова была провалиться со стыда не только до первого этажа, но и до самого подвала.

— Значит, тогда, в спальне…

— Я почувствовал твое желание, — сказал Близар. — И услышал твои мысли — ты завидовала Эрне.

— О! — лицо мое пылало, но я все еще пыталась шутить: — Какое страшное место — ваш замок, господин колдун. Здесь надо быть осторожной не только в словах, но и в мыслях. Значит, всё было всем известно, и лишь я воображала, что храню свои желания в тайне. Что ж, это очень полезно, не находите?

— Полезно? — он немного растерялся. — О чем ты?

— Это все упрощает, — сказала я, стараясь выглядеть уверенной и невозмутимой. — Значит, вы можете читать мои мысли?

— Не все, — говорит он. — Только те, что звучат отчетливо, как слова. И еще — чувствовать твое настроение…

— Тогда настраивайтесь на чтение, проверим вашу догадку, — сказала я.

Он замер, и некоторое время смотрела на меня, а потом произнес внезапно охрипшим голосом:

— Ты… ты правда хочешь?.. Бефана!..

А я, зажмурившись, снова и снова вызывала в памяти свои сны — Близар целует меня, и я обнимаю его за шею. Мы с Близаром в моей постели — он валит меня в подушки, торопливо срывая камзол. А вот я сижу на нем в его халате, лаская его грудь, распахнув рубашку.

— Посмотри на меня, — потребовал Близар, и я открыла глаза. — Ты не обманываешь?.. Ты, правда, хочешь меня?..

Я укоризненно прищелкнула языком:

— Ну вот, а говорили, что можете читать мысли. Причем тут желание? Я и правда люблю… — договорить я не успела, потому что Близар запечатал мне рот поцелуем, схватив в охапку, положив руку на затылок.

Но я не сопротивлялась, я полностью отдалась его силе, ощущая какую-то счастливую обреченность — к чему сопротивляться, к чему отрицать очевидное, если все уже обо всем узнали, если я одна ходила с важным видом и врала, что ничего не испытываю к синеглазому колдуну, потому что он развратник, и не способен на чувства, и… Какая разница — кем он был? Если он переменился (а я верю, что он переменился), если он готов открыть сердце, если ему известно о моих чувствах, то к чему строить из себя недотрогу? К чему хранить себя для какого-то неведомого рыцаря, если я мечтаю только о нем — о колдуне, о Близаре, о Николасе… И пусть свершится то, что должно было свершиться…

Я обняла его за шею, готовая сделать и последний шаг, если он того пожелает, но Близар вдруг прервал поцелуй.

— Все изменилось, когда появилась ты, — сказал он, тяжело дыша и прижимаясь губами к моему виску. — С тобой тепло, даже ледяное сердце Близара оттаяло. Но это ошибка.

— Ошибка —

считать, что ваше сердце ледяное, — сказала я, положив руку ему на грудь. — Да вы и сами говорили, что нет ледяных сердец…

Он мягко убрал мою ладонь и сказал:

— Врал напропалую. Мое сердце никогда не трепетало, до того самого дня, как я увидел тебя в первый раз.

— Вот теперь вы точно лжете, — засмеялась я, стараясь скрыть смущение. — Не надо лгать, что в тот вечер я поразила вас своей красотой и обхождением. Я была похожа на огородное пугало — в развалившихся сапогах, лохматая…

— Но это была не первая наша встреча.

Я замолчала, потому что по его виду поняла, что сейчас услышу вовсе не признание в любви, а нечто другое… чего бы мне лучше не слышать и не знать…

— Впервые я увидел тебя, когда ты приехала с родителями. И когда я сказал, что хочу тебя в жены.

— Но та встреча… вы сказали, что все было шуткой.

— В каждой шутке только доля шутки — так ведь говорят? Когда я приехал в замок, на меня столько всего свалилось — проклятье первого графа, снежные духи, маска Хольды… Ты не представляешь, какой это груз. Только что был свободен, как ветер, и вдруг — заперт. Заперт без права покинуть это мерзкое место. И вереница девиц, желающих припасть к моему телу за несколько пригоршней серебра. После десятого раза уже тошнило от их корысти, а после сотого — и смотреть на них не хотелось. Но я был обязан… — он мотнул головой, резко замолчав. А потом продолжал, не глядя мне в глаза: — Когда приехала твоя мать — просить деньги, я отдал ей все, лишь бы убиралась поскорее. Мне никого не хотелось видеть. А потом она вернулась — отдавать долг. Мне хотелось напустить на нее, и на твоего отца все морозы королевства. И вдруг появилась ты. Выскочила из кареты, смеешься — как серебряные колокольчики, от тебя так и пахнуло теплом, весельем, человеческим задором… — он погладил меня по щеке, но ут жк отдернул руку, словно обжегся. — Ты согрела меня. Как будто я промерз до костей, и мне протянули чашку горячего шоколада. Тогда я впервые за много месяцев рассмеялся — и на сердце сразу стало легче. Нет, я и подумать не мог, чтобы просить тебя в жены по-настоящему. Просто так сболтнул. Но…

— Но колдуны слов на ветер не бросают, — сказала я задумчиво.

— Да, получилось, что я связал себя своим же колдовством, — глухо сказал Близар.

— Значит, ваша… — я заколебалась, подыскивая нужное слово, потому что «любовь» здесь точно не подходило. — Ваша тяга ко мне — это всего лишь колдовство?

— Получается, что так, — ответил он тихо, пряча глаза. — И твоя ко мне — тоже. Ты ведь разумом понимаешь, что такого, как я, любить невозможно. Ты думала об этом много раз. Я слышал.

Он слышал.

Нет, не слышал — подслушивал. Точно так же, как снежные духи, что незаметно шныряли по замку. Только духов можно было выбросить вон, а избавиться от колдуна, прочно засевшего в моей голове, так легко не получится…

Разочарование, обида — все эти чувства нахлынули на меня и накрыли с головой. Я чувствовала себя обманутой. Снова. Роланд играл в любовь, и этот тоже играл… Пусть и не по своей воле…

— Что же теперь делать? — спросила я.

— Мне кажется, тебе опасно оставаться здесь, — сказал он. — Ты уже поняла, что я не владею собой. Скоро я не смогу противиться этому…