Господин посол
Шрифт:
Скотт гордился своей англо-саксонской кровью и считал Фрэнка тоже англо-саксом. Лицо у того было приятным, и вообще он был интересным мужчиной. Но что-то в нем - возможно, энергичность, к которой Скотт не привык, а может, что-то в манере держаться - говорило Скотту, что Фрэнк в любой момент способен на агрессию, словесную или даже физическую, и Скотт чувствовал себя не в своей тарелке.
– Вот кое-что еще, - Фрэнк протянул другой листок.
– Рецепты пишутся вот так. Большинство лекарств, которые тебе понадобятся, перечислены здесь с правильными названиями
– Ты ничего не оставляешь на волю случая? Или что-то все же оставляешь?
– спросил Скотт.
– Да, оставляю, - кивнул Фрэнк.
– Каждый раз, когда я продаю пачку рецептов очередному типу вроде тебя, я чертовски полагаюсь на случай. Откуда я знаю, что ты не наделаешь глупостей, а потом не выболтаешь копам, где взял рецепты? Откуда я знаю, а? Ответ - не знаю.
– Я глупостей не наделаю, - заявил Скотт.
– Ага, - огрызнулся Фрэнк чуть спокойнее.
– Ладно, будь осторожен. Будь осторожен со своими партнерами. Не продавай все сразу. Не продавай все в одном месте. На них неплохо можно заработать, если вести себя умно и осторожно.
Фрэнк шел домой через весь город. Он принял ванну, переоделся, но ни на минуту не задержался в квартире. Когда он снова вышел на улицу, на нем был голубой костюм, белая рубашка в узкую голубую полоску и голубой галстук. Он шагал на запад по 50-й улице, пока не поймал такси и не приказал отвезти к "Ля бель фуршет", маленькому ресторанчику в подвале на 76-й, недалеко от "Карлайла". Там он устроился в одной из кабинок в глубине зала, на своем излюбленном месте, перед ним стоял бурбон с содовой, и впервые за день он почувствовал себя уютно.
– Никаких дел, - твердо заявил Фрэнк, когда чуть позже к нему присоединились двое собеседников, а на столе появились бифштексы.
– Ни за какие деньги. Ни за что.
Одним из собеседников была рыжеволосая красотка лет сорока или даже чуть больше. Звали её Адель. Одета она была вызывающе нарядно, волосы спадали прямыми длинными прядями, а грудь так выпирала из низко вырезанного лифа, что казалось, ей должно быть больно от давления.
– Тогда не будешь возражать, если мы продолжим без тебя?
– спросила она.
– Черта с два не буду, - возмутился Фрэнк.
– Мне кажется, тебе это должно быть безразлично, - заметил второй собеседник, тощий седой мужчина, похрустывавший ухоженными пальцами. Как его звали на самом деле, Фрэнк не знал, но представлялся он Саймоном.
– Мне ничего не безразлично, - отрезал Фрэнк.
– Слушай, на этой сделке мы сняли восемнадцать тысяч - или что-то около того. Расходы - меньше трех. Итак, пятнадцать. Пять тысяч долларов на каждого за шесть недель. Совсем неплохо.
– Этого мало, - заявила Адель.
– Для меня на данный момент достаточно, - не согласился Фрэнк.
Саймон вздохнул и закрыл глаза.
– Фрэнк, - протянул он, - за каждой припаркованной машиной видит полицейского, который идет за ним по пятам.
Не шелохнувшись, Фрэнк отправил
– Провалиться мне, точно. Мне за решеткой не понравилось, и я обратно не хочу.
Адель улыбнулась.
– А для меня у них всегда припасена камера. Камера Адель. Я так часть ей пользуюсь, что они больше никого не хотят туда пускать, пока меня нет. В Алдерсоне федералы прибили именную табличку на дверь моей камеры, так ждут меня назад. Но меня не запугали. И я не боюсь.
Фрэнк оторвался от еды и поднял глаза.
– У тебя в головке копошится идея провернуть мою сделку без меня, так что лучше бы ты боялась.
– Она же не сказала, что мы это сделаем, - поспешно вмешался Саймон. Она только сказала, что хорошо бы ты набрался храбрости.
– Здесь дело не в храбрости, а в разуме.
– Не понимаю, о чем ты, - фыркнула Адель.
– Сейчас скажу, о чем, - Фрэнк вытер рот салфеткой.
– За последние... сколько? Три недели? За последние три недели мы запустили в Нью-Йорке больше десяти тысяч фальшивых рецептурных бланков. Ты думаешь, об этом не узнают? В ближайшие месяцы все эти штучки окажутся в отделах по борьбе с наркотой. Будет похоже на эпидемию, и они приложат все силы, чтобы узнать, откуда уши растут.
Если рецептов окажется не слишком много, а через какое-то время они вообще перестанут появляться, решат, что какая-то типография поработала, а потом испугалась. И вернутся к более важным вещам. Но если бланки будут появляться непрерывно, много бланков, решат, что дело достаточно важное и им стоит заняться.
Мы достаточно надежно прикрыты, если только... если только отдел по борьбе с наркотиками не решит раздуть из этого дело. Тогда нас могут взять за шкирку. Ладно, я не об этом. Мы наплодили бланков больше, чем на сегодня безопасно. Сделали - так сделали. Круг завершен. А нашему другу печатнику можешь валить все на меня.
Саймон кивнул Адели.
– Знаешь, он прав.
Она поморщилась и покачала головой.
– На сколько хватит пяти тысяч?
– Ну, ненадолго, если тратить их, как ты, дорогая, - ухмыльнулся Саймон.
Она вздохнула и приняла серьезный и глубокомысленный вид. Потом спросила Фрэнка:
– Как насчет нашего партнерства в будущем?
– Никак, - отрезал он.
– Я, значит, вышла из игры?
Фрэнк покачал головой.
– Никто не вышел, но никто и не остался. Мы вместе делали дело. Оно окончено. Найди для нас троих новое - провернем вместе.
– Ищешь новое дело?
– спросил Саймон.
– Дьявол, разумеется.
– Идеи есть?
Фрэнк покачал головой.
– Но это будет не так сложно. Имея на руках наличные, я смогу финансировать славное дельце. Могу купить в нем долю. Как и вы.
– У тебя есть друзья, которые примут тебя в долю?
– спросил Саймон.
Фрэнк покачал головой, лицо его налилось кровью, на скулах проступили желваки.
– Это что, намек?
– Нет, - отмахнулся Саймон.
– Просто вопрос.