Господин посол
Шрифт:
Потом посмотрел на Джуди и добавил:
– Ты тоже.
А потом тяжело вздохнул.
– Хотел бы я не шататься всю ночь. Но мне повезло.
Из кармана он выловил пачку банкнот, отсчитал сотню долларов и протянул Джошу.
– В общий фонд...
Патрисия потянулась за одеждой.
– Мы как раз собирались ложиться, - сказала она.
– Ты пришел очень вовремя.
Но он запротестовал, качая головой.
– Подожди. Я всю дорогу кое о чем думал. И хочу поговорить.
Джош уже собрался встать, но теперь опустился обратно.
– Давай побыстрее.
–
– Мы любим здравые идеи, - заявил Джош, а Джуди кивнула и отодвинулась от Брайана, чтобы сесть поудобнее и слушать.
– Я думаю, пока меня не было, - начал Скотт, - вы наверняка прикидывали, как найти кого-нибудь из... ну, думаю, вы сказали бы, из мафии. Того, кто знает, как все спланировать и организовать, кого-нибудь с опытом в делах такого рода. Патрисия мне говорила...
Джуди кивнула.
– Точно, это часть плана. И, может быть, самая трудная.
– Если мы не найдем нужного парня, - заметил Джош.
– Хорошо, - обрадовался Скотт, - думаю... мне кажется, я знаю подходящего парня. Кажется. Только кажется. Он раскрутил то дело, в котором я сейчас участвую. Парень, который продал мне бланки рецептов. Крепкий орешек - ну знаете, жесткий, сдержанный, трезвомыслящий тип. Но если он раскрутил такое дело с бланками, значит, либо он входит в какую-то банду, либо достаточно смышлен, чтобы провернуть все одному - продумать, спланировать, подыскать нужных людей, оплатить их услуги и так далее.
Может, я ошибаюсь. Нужно проверить его поближе. Но я думаю, он может оказаться тем, кто нам нужен. По крайней мере, с ним стоит поговорить - он может вывести нас на действительно нужных людей.
– Как его зовут?
– спросил Джош.
– Фрэнк. Фрэнк Коффи.
10 июня
Около четырех пополудни Фрэнк Коффи в крайне мрачном настроении шагал по Второй авеню на юг, обливаясь потом под немилосердно палившим солнцем. Чтобы успеть на встречу и уйти с работы пораньше пришлось смиренно уговаривать патрона. Нет, особых проблем не возникло: он нравился начальнику, и тот с готовностью отпустил его на остаток дня. Но Фрэнку пришлось просить, именно это его и раздражало. Его угнетала необходимость если говорить языком пролетевшего детства - просить "разрешения выйти".
Фрэнку нравилось подняться и уйти когда вздумается и куда вздумается, чтобы никто не знал, где он, не выпытывал и не следил. Несколько раз в жизни все так и случалось, и он помнил эти случаи и мечтал, чтобы так всегда и было. Этого он хотел больше всего на свете, больше, чем денег и всего прочего. И когда ему что-то случайно напоминало, что годы уходят, а такого все нет, он вскипал и в душе озлоблялся. И мрачно стоял на своем.
А ещё его раздражало, что не было времени зайти домой переодеться и стать под душ, поэтому приходится шагать по Второй авеню в рабочем комбинезоне с красной надписью на спине, а тот слишком тяжел для такого жаркого дня. Под ним на Фрэнке были лишь жокейские трусы, но все равно он вспотел, и это ему тоже не нравилось. Пижоном он не был, но был крайне чувствителен к тому, как выглядит и чем пахнет.
Может,
Пережидая на перекрестке поток машин, он стер пот тыльной стороной ладони. Потом раздраженно чертыхнулся и нетерпеливо вздохнул. Навстречу переходил улицу молодой чернокожий, высокий и вызывающе непокорный. Водитель грузовика грудью лег на гудок, но негр прошел мимо, будто был слеп, глух и нем.
А Фрэнк улыбнулся. Нервы у парня ещё те. Запал есть. Он был в красно-зелено-оранжевом, солнечные очки почти закрывали лицо. И настроение Фрэнку он поднял.
Там, в Джорджии, - размышлял Фрэнк, - отец этого ниггера наверняка бы пристрелил за одну такую одежду, не говоря уже, что он заставил белого затормозить. Мозги отца всегда работали в таком ключе.
Но не у Фрэнка. Тот оглянулся и смотрел, как чернокожий идет вверх по улице - цветастый, легкой иноходью, независимый, как бычок на льду - так говаривали у них в Джорджии - и восхитительно, вызывающе невозмутимый.
Фрэнк рассмеялся и переключил свои мысли на холодное пиво, которое ждет там, куда он направляется. Может, от этого ему станет лучше?
Место, куда он шел, было прямо за углом - бар с небольшим ресторанчиком на задворках. Он сел возле самого входа на крутящийся стул и глубоко облегченно вздохнул, что добрался туда, где прохладно, полутемно и уютно пахнет застоявшимся пивом. Он снова рассмеялся сам себе. Сейчас его позабавила мысль о педанте Саймоне - как взгромоздился бы тот на один из этих стульев и попытался заказать кампари - или как там он называл свои вечные мерзкие красные итальянские помои. Иногда нет ничего лучше доброго стакана красного кьянти, но эта горькая гадость - совсем другое дело.
Подошел бармен, и Фрэнк заказал пива - какое там самое холодное? Потом спросил:
– Майк здесь?
До этого момента бармен не смотрел ему в лицо. Теперь он поднял любопытствующий и враждебный взгляд и долго хмурился, пока не пришел к выводу, что Фрэнка все же уже видел. Тогда он кивнул в сторону задней комнаты, где обычно обедали.
– Там.
– У меня с ним встреча.
– У других тоже.
– Ты ему скажешь, что я здесь?
Бармен покачал головой.
– Он сам позовет, когда ты понадобишься.
Фрэнк положил руки на стойку и вцепился в пивную кружку. Бармен отошел и погрузился в газету, разложенную на прилавке.
Из кабинки показалась женщина и направилась к Фрэнку. Она спросила прикурить и поинтересовалась, не купит ли он ей выпить? Он ответил, что не носит с собой спичек и не покупает выпивку другим. Она сказала, что у неё недалеко отсюда есть комнатка, и если он возьмет бутылку, они могли бы там выпить, и ещё за пять долларов он неплохо провел бы время.
Фрэнк покачал головой, и она ретировалась. Когда она уходила, он развернулся и взглянул на неё получше. Жалко она выглядела - пивная бочка лет сорока - сорока пяти с пустыми глазами, неряшливая, с дряблой кожей, почти дошедшая до ручки. Он пожалел, что посмотрел, вновь сгорбился над баром и уставился в пиво.