Господин посол
Шрифт:
– Но я должен разоблачить этих убийц!
– Конечно, дружище, но сначала нужно иметь улики: доказательства, что произошло убийство, и прежде всего необходимо найти труп...
– Тело Гриса, наверное, уже на дне моря.
– Это одна из версий. Но есть и другие. Успокойся... Когда ты предполагаешь быть в Вашингтоне?
Пабло посмотрел на часы.
– Сейчас половина одиннадцатого. В полдень я приеду.
– Веди машину осторожно. И обещай, что прежде, чем пойти в канцелярию, ты зайдешь ко мне.
– Хорошо.
32
В
– Значит, тебе уже известно о деле Гриса?
– Поэтому я и вернулся. Посол меня срочно вызвал. Если бы не эта неприятность, я бы отдыхал до конца месяца. Жара в Вашингтоне невыносимая.
Угарте вошел в кабинет мисс Огилви, которая была так взволнована и растерянна, что даже не поздоровалась с генералом.
– Посол ждет вас, можете войти.
Бывший начальник полиции закрыл за собой дверь кабинета посла. Габриэль Элиодоро, сидевший за письменным столом, вскочил и набросился на Угарте, словно хотел избить его.
– Болван! Кретин! По-твоему, мы в Нигерии или в Америке?
Угарте ожидал подобной встречи и поэтому не потерял присутствия духа. Он сел, закурил сигарету и, выпустив дым, равнодушно взглянул на посла.
– А теперь объясни мне, чем я заслужил эти лестные эпитеты...
– Что ты сделал с доктором Грисом?
– Я? Ничего.
– Не ври. Вы похитили профессора и, наверное, увезли его отсюда, чтобы убить.
Габриэль Элиодоро был в ярости, его шрам налился кровью.
– Разве я тебе не говорил, - продолжал он сквозь зубы, - что не хочу насилий? Доктор Грис был эмигрантом, изменником, но абсолютно беззащитным человеком. Зачем вы пошли на такое варварство?
– Я повторяю: мы тут ни при чем. Все эти дни я лежал пузом кверху на пляже.
– Не верю.
Генерал пожал плечами. Посол стоял, сжав кулаки, будто собирался избить Угарте.
– Где доктор Гальиндес?
– спросил он.
– Кто?
– Я хочу сказать, где доктор Грис?
Угарте встал, оправил брюки и, не вынимая сигареты изо рта, доверительно сообщил:
– Это не наша работа.
– Чья же тогда?
– Помнишь конфиденциальное поручение военного министерства? Так вот. Я ответил, что дело рискованное, может скомпрометировать посольство, и высказал мнение, что было бы лучше поручить эту операцию другим, не ставя нас в известность. Словом, я умыл руки.
– Но почему ты не поставил в известность меня?
– Да потому, что ты заявил, что не хочешь слышать об этом деле.
Габриэль Элиодоро подошел к окну и уставился на трубы британского посольства, затем повернулся к военному атташе.
– Что
– Не представляю.
– Неужели наши люди, я хочу сказать, наши земляки... Ты знаешь, что я имею в виду.
Угарте зажал сигарету в зубах и прищурился.
– Я подозреваю, что они наняли гринго, специалистов по таким делам. Но в точности не знаю и знать не хочу. Мне надоело отвечать за все неудачи, выгораживая других...
Габриэль грузно опустился на софу.
Его кум Каррера был человеком злопамятным и не простил Грису оскорблений, которые тот наносил ему в своих статьях и докладах.
– Ты читал газеты, Уго? Они называют нас убийцами, и это может нам сильно повредить. С каким лицом я покажусь своим американским друзьям, своим коллегам по ОАГ? Твой министр одним махом разрушил все, чего мне удалось достичь!
Угарте сунул руки в карманы брюк, пепел сигареты сыпался ему на галстук.
– Что же теперь?
– спросил он.
– Я напишу куму Хувентино, высказав откровенно свое мнение об этой грязной истории.
Угарте взглянул на календарь, стоявший на столе.
– Сейчас конец июля, и до сих пор никакого дополнения к конституции! Если мы не совершим переворота до ноября, мы пропали.
Габриэль безразлично пожал плечами.
Почти весь этот вечер Пабло Ортега провел в квартире Билла Годкина. Друзья обсуждали исчезновение Гриса. Сегодня "Стар" поместила коротенькое сообщение о "деле Гриса". (Как быстро стареют новости, и как дешево ценится человеческая жизнь!) ФБР информировало прессу, что поиски продолжаются по всей стране. За истекшую неделю ни одна авиационная или морская компания не зарегистрировала в пассажирских списках Леонардо Гриса и ни одно агентство не бронировало для него билета. Потомак был обследован от Вашингтона до Чесапикского залива. Портреты Гриса разослали полиции сотен американских городов.
На следующее утро после своего возвращения в столицу Пабло отправился в дом, где жил Грис, и поговорил с девушкой-портье, которую знал. Она повторила то же, что уже было напечатано в газетах. Около недели назад д-р Грис вышел в половине седьмого вечера пообедать в одном из ресторанов Джорджтауна. Она запомнила это потому, что, проходя мимо конторки портье, он, как обычно, остановился поговорить с ней, посетовал на жару, сказал, что температура в Серро-Эрмосо всегда умеренная и что этим летом он не намерен уезжать из Вашингтона.
– Он не выглядел озабоченным?
– Нет... во всяком случае так мне показалось.
– И вы уверены, что больше его не видели?
– Уверена, потому что на следующий день он не проходил мимо моей конторки. Не вернулся и после обеда. Мы решили, что он, очевидно, заболел. Стучались к нему, но никто не отвечал. На следующий день администрация университета, где работал доктор Грис, сообщила в полицию...
Пабло еще поговорил с жильцами. Никто не замечал в последнее время ничего подозрительного.