Господин посол

Вериссимо Эрико

Не сводя глаз с мертвеца, Угарте медленно кивнул.

– Мы приготовим документы, доказывающие связь Франсиско Виванко с революционерами. Американская полиция должна найти в кармане этого субъекта письмо, в котором кто-то сообщает кому-то - придумать имена твое дело, - будто доктор Грис по собственному желанию тайно покинул Соединенные Штаты и находится сейчас на Кубе у сакраментских эмигрантов. Кроме того, нам нужен обширный список сакраментцев, "замешанных" в этом заговоре, чтобы наша полиция могла начать аресты...
– Габриэль положил руку на плечо военного атташе.
–

Неужели ты не понимаешь, что мы преподнесем куму Хувентино готовенький предлог, нужный ему для оправдания в глазах мировой общественности нового движения за спасение нации?

Угарте улыбнулся, наконец поняв посла.

Присев у тела Виванко, Габриэль Элиодоро обыскал его карманы. Вытащил мокрый и грязный носовой платок, долларовую бумажку, скрученную наподобие сигареты, и коробку цветных карандашей.

– По-моему, этих улик недостаточно, - с улыбкой сказал он, взглянув на генерала, и поднялся.
– После того как все документы будут готовы, мы положим письмо насчет Гриса в карман Виванко, а другие "компрометирующие документы" оставим в ящике его стола в канцелярии. Но смотри, ключ от стола должен лежать у него в кармане.
– Посол ногой указал на труп.

Снова отпив виски, он продолжал:

– Проделав все это, мы тотчас сообщим в полицию. Завтра утром я пошлю соответствующую ноту в госдепартамент и приглашу журналистов на пресс-конференцию... Хочешь глоток?

Угарте сказал, что предпочел бы кофе, и направился было к телефону вызвать одного из своих помощников, но Габриэль Элиодоро жестом остановил его.

– Вот что еще. Попроси Нинфу сообщить эту новость Росалии, но не раньше утра, понимаешь? Да! Ни Молина, никто другой ни о чем не должны догадаться. Знать об этом будем только мы с тобой и лейтенант, который отпечатает на машинке нужные бумаги.

Кивнув, Угарте вышел. Габриэль Элиодоро снова начал ходить вокруг покойника, то и дело поглядывая на него: "Первый раз за всю свою поганую жизнь ты принесешь родине хоть какую-то пользу".

34

Незадолго до рассвета, уставший от бессонной ночи, посол добился телефонной связи с Серро-Эрмосо и сообщил вкратце президенту о случившемся. Он сообщил также, что документы, доказывающие существование заговора, сегодня же будут отправлены с дипкурьером на самолете. Кум удовлетворенно хохотнул, сразу разгадав ход Габриэля.

– Спасибо, дружище. Ты в самом деле не ранен?

– По-моему, Виванко не стрелял никогда в жизни. Да, кум! Позвони, пожалуйста, Франсиските и скажи ей, что я в полном здравии и что сегодня же напишу обо всем подробно.

Около полудня полиция закончила обследование посольского вестибюля и допросила посла, ночного сторожа и мажордома. Прежде чем отвезти труп Виванко на вскрытие, его сфотографировали в различных ракурсах.

Известие о смерти мужа, с которым к ней явилась Нинфа Угарте, Росалия выслушала с патологическим спокойствием. На вопрос, повезет ли она мужа хоронить в Серро-Эрмосо, Росалия ответила, что ей все равно, и снова замолчала.

Эрнесто Вильальбе, которого

охватывало возбуждение всякий раз, когда случался скандал или он узнавал какую-нибудь сногсшибательную новость, посол поручил организацию похорон, разумеется, за счет посольства. Услышав это, Титито не удержался от комментария: "Noblesse oblige" . Версия заговора ничуть его не убедила, хотя он и промолчал об этом, не желая подвергать свою жизнь опасности...

Молина очень нервничал, поскольку совсем не хотел быть замешанным в эту темную историю: посол поручил ему составить официальную ноту госдепартаменту. Почти все утро он занимался этим вместе с Клэр Огилви. Из четырех заготовленных вариантов ни один не удовлетворил министра-советника. Очевидно, виной тому было неверие в правдивость версии, изложенной послом.

Сейчас он диктовал пятый вариант и боялся, как бы Клэр не спросила, неужели он верит в эту басню. Но Огилвита, которая наглоталась успокаивающих таблеток, думала только о Пабло. Где он? Как воспринял известие об убийстве Виванко? Что теперь будет делать? Несколько раз она уже пыталась дозвониться Пабло, но пока тщетно...

У Мерседиты глаза распухли от слез. Виванко плохо относился к ней, постоянно срывал на ней свою злость и, казалось, находил удовольствие, мучая и оскорбляя ее, изводя мелкими придирками. И все же Мерседес никогда не хотела зла Виванко и даже по-своему жалела его. Сейчас она тихонько шептала: "Бедный, бедный!"

В десять часов Габриэль Элиодоро стремительно вошел в канцелярию с непроницаемым выражением лица и ни с кем не поздоровавшись.

– Готово сообщение для госдепартамента?
– спросил он Клэр.

– Да, господин посол. Английский и испанский текст на вашем столе.

Габриэль Элиодоро прочел ноту и, не сделав никаких замечаний, подписал. Клэр, стоя рядом, ожидала дальнейших распоряжений.

– Что скажете, Клэр?

Секретарша сильно потянула носом, но промолчала.

– Что говорят в канцелярии?
– снова спросил он.

– Не знаю, господин посол, я не слушаю сплетен.

– Но вы-то верите в то, что Виванко действительно пытался меня убить?.. Или не верите?

– Кроме ваших слов, господин посол, существует еще заключение полицейских экспертов, которые это подтверждают.

– А вам известно, что в кармане покойного и в ящике его рабочего стола мы нашли в высшей степени компрометирующие документы?

Сжав губы, Огилвита, не моргая, смотрела в глаза шефу. Габриэль Элиодоро не выдержал прямого взгляда этих светлых глаз, которые, казалось, читали его мысли, и опустил голову.

– Ладно. Где сейчас Пабло?

– Он еще не приходил.

– До сих пор? Позвоните ему домой.

– Уже звонила. Никто не отвечает.

– Когда соберутся журналисты?

– Через двадцать минут.

– Я хочу, чтобы Пабло был моим переводчиком.

– Если бы господин посол разрешил мне высказать свое мнение, я бы сказала, что Пабло не подходит для этой роли.

– Это почему же?

– По причине, которую он сам объяснит вам сегодня или завтра... или немного позднее.