Господин посол
Шрифт:
Правой рукой он сжал рукоятку револьвера, а пальцы левой продолжали поглаживать коробку "Колоролас".
Огни в окнах посольства погасли. Подойдя к фонарю, Панчо взглянул на часы. Почти полночь. Черный, как катафалк, "мерседес" появился из глубины парка и остановился перед подъездом. Панчо вошел в парк и, спрятавшись за деревом, ближайшим к посольству, притаился... В вестибюле раздался шум шагов, засмеялась женщина. Вот открылась дверь, Альдо Борелли выскочил из машины и замер с фуражкой в руке. При свете лампы Панчо Виванко увидел посла в темном халате, он вел белокурую американку.
– Каналья, - пробормотал Панчо, - изменник...- Ярость волной накатила на него,
Опустившись на последнюю ступеньку лестницы, Габриэль Элиодоро поцеловал Фрэнсис в губы, затем она села в машину, и машина рванула с места. Посол остался у подъезда, махая вслед любовнице рукой, пока "мерседес" не скрылся из виду. Панчо Виванко весь дрожал, он находился всего в нескольких шагах от того, кто был повинен во всех его несчастьях. Этот человек заслуживал наказание, он не смеет и дальше унижать других... Панчо видел сейчас, как он поднимается по ступенькам в свои роскошные покои - высокий, широкоплечий, king size, хозяин жизни, играющий людьми, как шарами... В каком-то трансе Панчо покинул свое убежище, сделал несколько шагов к Габриэлю Элиодоро, который уже собирался запереть дверь, и окликнул его чужим, сдавленным голосом.
Габриэль нахмурился и удивленно пробормотал: "Виванко?" Он даже изобразил на лице улыбку, но, увидев, что консул держит в руке револьвер, сделал шаг назад.
– Ты с ума спятил! Отдай сейчас же оружие!
Но Панчо уже не различал, что грезы, а что действительность. Он столько раз мечтал убить неверного любовника жены. Он был ангелом-мстителем. Дрожащей рукой Панчо прицелился в низ живота Габриэля и спустил курок... Выстрел эхом прокатился по вестибюлю. Посол с искаженным от ярости лицом кинулся к Панчо с криком: "Сумасшедший! Сумасшедший!" "Пять пуль, - подумал Виванко, отступая, - пять пуль. Давид пятью камнями свалил Голиафа..." Он хотел снова нажать на курок, но, прежде чем он это сделал, раздался выстрел, что-то ударило его в левую половину груди, и Панчо упал, выронив револьвер. Очки слетели с носа. Однако у него еще хватило сил приподняться, проползти немного и пробормотать: "Крайола... каналья... не уйдешь... не уйдешь... крайоланалья... колороласлолас... лолас..." Панчо попытался встать на ноги, но тут что-то разорвалось у него внутри, огромная горячая волна захлестнула его грудь, поднялась к горлу, а ноги и руки уже сковал холод... Он снова пробормотал что-то невнятное, коснулся очков, будто хотел надеть их... Но свет в его глазах померк, он упал навзничь с уже застывшим лицом, и последнее, что он увидел, был нестерпимо яркий огонь маяка: око божье, взирающее с небес.
Посол посмотрел на дверь: там стоял ночной сторож с еще дымящимся револьвером в руке.
– Я увидел, как он пробрался сюда, господин посол...
– нерешительно проговорил сторож на своем ломаном испанском языке.
Мишель тоже был в вестибюле и смотрел на всю эту сцену, бледный, с выражением ужаса. Габриэль Элиодоро подошел к консулу, опустился на колени и попробовал нащупать пульс... но его, похоже, не было. Тогда Габриэль сунул руку под пиджак Виванко, биения сердца он тоже не почувствовал. Какое-то время он вглядывался в зрачки мертвеца, отражавшие громадную люстру, потом поднялся. Интересно, крови нигде не видно. Посол поискал рану и обнаружил ее в груди, около подмышки. Должно быть, разорвана аорта. Такие случаи бывали. Мажордом спросил, не вызвать ли врача, но посол счел это бесполезным: консул "отдал концы".
– Вы не ранены, ваше превосходительство?
– поинтересовался Мишель.
– Нет. Он стрелял отвратительно.
– Что нам делать?
– спросил сторож.
–
Габриэль вдруг почувствовал себя командиром партизанского отряда в горах Сьерра-де-ла-Калавера. Он должен быстро все обдумать и привести план в исполнение, не теряя ни минуты. Габриэль тщательно осмотрел себя: пуля Виванко, пробив халат, прошла совсем близко от левого бедра, саму пулю он обнаружил вонзившейся во вторую ступеньку центральной лестницы.
– Мишель! Позвони генералу Угарте и скажи ему, чтобы он немедленно явился, что случилось нечто чрезвычайно важное. Но что именно, не говори. Понял? Выполняй!
Мажордом кинулся к телефону чуть не бегом. Габриэль Элиодоро взглянул на сторожа.
– Скажи Мишелю, чтобы он дал тебе хорошую порцию виски.
– Спасибо, господин посол.
– Это я должен тебя благодарить. Ступай и никуда не уходи и ни с кем не разговаривай без моего ведома.
Оставшись наедине с трупом, Габриэль Элиодоро бросил на Панчо презрительный взгляд. Бедняга!
Закурив сигарету, он принялся широкими шагами мерить вестибюль, бормоча:
– Только этого мне не хватало после скандала с Грисом... Только этого не хватало...
Впрочем, доказать, что на него действительно покушались, будет нетрудно. Журналисты вряд ли усомнятся в этом. Ночной сторож даст показания, Мишель тоже. А Росалия?
– вспомнил он вдруг и, остановившись, с досадой махнул рукой. Как ей рассказать все это?
Габриэль снова взглянул на мертвеца. Смерть не украсила Панчо Виванко; отросшая борода придавала его восковым щекам зеленоватый оттенок. Далекие воспоминания детства заставили Габриэля Элиодоро, наклонившись над Панчо, закрыть ему глаза.
Снова появился Мишель со стаканом чистого виски на подносе.
– Генерал сейчас прибудет, господин посол.
– Спасибо, Мишель.
– Габриэль Элиодоро взял стакан и выпил виски залпом.
– Приготовь мне кофе покрепче, спать сегодня не придется. А сейчас иди к себе, я позову, если понадобишься.
Кивнув, мажордом скрылся, а посол, продолжая держать стакан в руке, снова закружил по вестибюлю. Он ожидал от Виванко чего угодно, только не этого. Воистину, чужая душа - потемки. Так или иначе, он поступил почти как настоящий мужчина. Но почему рука этого бедняги дрогнула? И как он мог промахнуться с такого расстояния, да еще стреляя в такую крупную цель?
Генерал Уго Угарте явился через несколько минут. Увидев мертвого Панчо, он в ужасе замер на месте.
– Этот подлец пытался меня застрелить, но вовремя появился ночной сторож и убил его, - коротко сообщил Габриэль.
– Что же делать?
Габриэль улыбнулся.
– Пошевели мозгами, дружище. Неужели ты еще не понял, чем тут пахнет?
– Ревность?
– Какая ревность! Подумай хорошенько. Разве ты не догадываешься, что это было покушение, тщательно подготовленное.
– Кем?
– Ты еще, видать, не проснулся, Уго. Хочешь чашку крепкого кофе?
Генерал растерянно смотрел на труп. Отхлебнув виски, Габриэль Элиодоро продолжал:
– Это как раз то, что нам нужно. Виванко был членом заговора левых, а мое убийство должно было послужить сигналом для террористических актов и диверсий в Сакраменто, понимаешь?
– А доказательства?
– Доказательства, старина, мы сейчас с тобой приготовим. Позвони кому-нибудь из своих лейтенантов, но чтобы он умел печатать на машинке и пользовался твоим абсолютным доверием.