Господин следователь 6

Шалашов Евгений Васильевич

Геловани — человек очень гостеприимный, а остальные мои временные коллеги — тем более. К счастью, наливали не водку, не коньяк, а вино, в самые обычные бокалы, а не в рога (или в роги?), как можно было бы опасаться. Никто не требовал, чтобы я пил до дна, да и вообще — всем пофиг. Это только кажется, что если не пьешь, на тебя обращают внимание.

На самом-то деле всем глубоко по барабану — пьешь ты или не пьешь. Ну да, меня весь вечер пытались уговорить перейти на службу в Московский окружной суд. Мол — проблема со стажем — это вообще не проблема. И то, что не хватает каких-то семи с половиной лет — ерунда.

Может, зря отказался?

— Ань, а ты не голодная? — спохватился я. — Покормили?

— Еще как, — кивнула Анька. — Мне особенно лобио понравилось, я даже рецепт попросила записать. Вернемся — приготовлю. Только плохо, что фасоль у нас не продается, придется где-нибудь здесь покупать или выписывать.

— Вот, молодец, — похвалил я девчонку, пытаясь вспомнить — продается ли в Череповецких лавках фасоль? Не помню, да и не хожу я в такие лавки. — Ты же с дочкой прокурора общалась? Если не секрет — чем занимались?

— Какой там секрет? Я Манане задачки по геометрии решала.

— Задачки?

— Ну да. Манана — девчонка умная, но у нее с геометрией нелады, переэкзаменовку назначили. Мы с ней посидели, немножко порешали — теперь точно сдаст.

— М-да… — протянул я. Потом спохватился: — А ты откуда геометрию знаешь? Кажется, с репетиторшей — с Катей, если не ошибаюсь, арифметикой занималась? А с дядей Рувимом — бухгалтерским учетом.

— А я разве не говорила? С Катей мы алгеброй занимаемся. А геометрией — с вашей невестой. Елена Георгиевна не только французский хорошо знает, но и геометрию.

Приплыли. То, что Анька — вундеркинд, с этим смирился. Гений, он и есть гений, пусть и маленький, а то, что гений в юбке — такое тоже бывает. Но, оказывается, моя будущая жена геометрия

хорошо знает?

Переварив услышанное, успокоился. Не отказываться же от невесты, если она умнее меня?

— Ладно, будем считать, что от знакомства с тобой Манане польза.

— Ага, еще какая, — хмыкнула Анька. — Теперь она у своего папеньки козу просить станет.

— Господи! Анька, а зачем им коза?

— Так я Манане сказала, что у нас, в Череповце, каждая умная барышня коз умеет доить…

Пожалуй, не стану жалеть, что отказался переходить на службу в Московский окружной суд…

Вон мы уже едем по Тверской, а скоро поворот на Камергерский. Аньку потом Тихон в усадьбу отвезет, а я уж завтра, высплюсь, вещи соберу, потом тоже приеду.

— В Череповец хочу, — вздохнул я. — В Петербурге долго торчать не станем — пару дней, а потом домой.

— Не получится сразу, — покачала головой Аня. — Ольга Николаевна сегодня письмо от вашего батюшки получила. Александр Иванович пишет — мол, государь приказал, чтобы сына, как только тот в Петербург вернется, на эту? Как слово правильно — а, на ауденцию привести.

— Аудиенцию, — поправил я Анну, а сам вздохнул. Вот только аудиенций мне не хватало. Ну, отпустите уж домой!

— Еще ваш батюшка написал, что Софья Голицына — фрейлина императрицы, объявилась, желает свою новообретенную родственницу — меня, то есть, увидеть.

— А эта откуда узнала? — удивился я. — Неужели маменька написала?

— Написала, — кивнула Анька. — Но ты не думай — Ольга Николаевна вначале у меня разрешения испросила. Дескать — Аня, ты как, не против? А мне-то что? Я не против. Любопытственно на настоящую фрейлину посмотреть. Интересно — она похожа на тех, о которых вы в «Обыкновенном чуде» писали? Софья Борисовна должна послезавтра в Москву приехать.

Конец шестой книги.