Господин следователь. Книга 2
Шрифт:
— Верно, — кивнул Виноградов, успевший взять себя в руки.
— Что вы там про угрозу убийством-то говорили? — рассеянно поинтересовался Лентовский, продолжая любоваться находкой.
— Виноват, Ваше Превосходительство, сглупил, — быстро покаялся титулярный советник. — Начали мы с господином Чернавским подарок милейшей Марии Ивановны друг у друга вырывать, я в сторону отлетел. А как вы зашли, про убийство с досады вырвалось. — Виноградов вздохнул, как мне показалось, слегка театрально: — Hominis est errare[1].
— Вот и ладно, — кивнул Лентовский, убирая золотую вещицу в
Могли бы и перевод сделать, а самому спрашивать неудобно. И, вообще — юристам латынь нужна для того, чтобы выглядеть умными и высказывать крылатые выражения? Какой в мертвом языке практический смысл?
В коридоре, возле кабинета Виноградова стояло несколько встревоженных чиновников.
Я думал, что Председатель суда сейчас начнет что-то объяснять — дескать, стул в упал, вместе с хозяином, но наш генерал даже не подумал давать какие-то пояснения.
— Господа, вам заняться нечем? — сурово сдвинул брови Лентовский. — Отрадно, можно сверхурочные не платить. И про наградные подумаю — не урезать ли их процентов на десять?
Всех любопытствующих словно ветром сдуло.
Правильно, так и надо. Ишь, решили, что у коллеги драка, а никто не зашел, все на начальство свалили.
Прежде чем закрыть за собой дверь в кабинет, Его Превосходительство приказал начальнику канцелярии:
— Петр Ильич, меня ни для кого нет. Когда освобожусь — дам знать.
Кивком указав мне на стул, Лентовский уселся на свое место и с укоризной в голосе спросил:
— Иван Александрович, вы другого места для драки найти не могли?
И что теперь? Говорить — дескать, не виноватый я, Виноградов спровоцировал? И не увильнешь — дескать, ничего не было. Понурив голову, сказал:
— Виноват, Николай Викентьевич, не сдержался.
— Плохо, Иван Александрович, очень плохо, — покачал головой Председатель. — Судебный следователь должен уметь сдерживать свои порывы. Надеюсь, этого больше не повторится.
Я только развел руками. Дескать — обещать не могу, постараюсь, сделаю все возможное.
— В следующий раз, если соберетесь кого-то бить, вроде Александра Ивановича, делайте это не в помещении суда, — приказал Председатель. — За конюшню бы его отвели, что ли.
На этот раз руками разводить не стал, сделав изумленно-глуповатое лицо. Ишь, начальник дает рекомендации своему подчиненному — где лупить другого подчиненного. Видимо, что-то не так с господином помощником прокурора, если иных методов воздействия нет.
Лентовский вытащил из кармана портсигар, выложил его на стол, крутанул его вокруг своей оси. Наблюдая, как затухает движение, Председатель спросил:
— Так говорите, полиция портсигар отыскала случайно?
— Не так, чтобы совсем случайно, в процессе расследования убийства неизвестного, — принялся
— Философ вы, Иван Александрович, — усмехнулся Лентовский. Спасибо, что демагогом не назвал. Посмотрев мне в глаза, сказал: — А если я вам скажу, что портсигара я не терял, а он был украден? И мои подозрения падали на господина Виноградова?
— Ничего не могу сказать, — покачал я головой. — Может, лучше нам с вами придерживаться такой версии — портсигар вы где-то уронили, кто-то нашел, передал в полицию?
— А Виноградов? — хмыкнул Николай Викентьевич, еще раз раскрутив портсигар. — Не понимаю, отчего вы его выгораживаете? Он, заметьте, сразу возвел на вас поклеп.
— Самого Александра Ивановича мне не жалко, дочку жаль. Я из-за Татьяны хотел все тихо-мирно провернуть.
— Почему из-за Татьяны? — нахмурился Николай Викентьевич. — Разве ваша избранница — не дочь Георгия Николаевича Бравлина? Ее, если не ошибаюсь, зовут Елена?
Ну да, Председатель знаком с моим будущим тестем по Белозерску. Пришлось пояснять:
— Татьяна Виноградова — лучшая подруга моей невесты. Как я перед Леной стану оправдываться, если отца подруги под суд отправлю? Если бы не это…
— Понимаю, перед невестой неудобно, — согласился со мной Председатель. — Думаю, в конечном итоге Елена все поймет. Вы думаете, портсигар — это первый случай? Бывало, что после визитов Александра Ивановича и ложечки серебряные пропадали, и колечки с бусами. И деньги, само-собой. Вы человек новый, можете и не знать, что с некоторых пор господина Виноградова не приглашают ни в гости, ни в ресторации. У вас, кстати, во время банкета, он бутылку водки со стола утащил.
Ишь, а я думал, что кроме меня это никто не заметил. Нашелся кто-то глазастый. И, мало того, что заметил, так и начальству настучал. Доложил, хотел сказать.
— Не он один, — улыбнулся я. — Пару порционных судачков (чуть было не ляпнул — скомуниздили, успел прикусить язык), увели, вместе с горшками. Бутылку, положим, можно в рукав засунуть, а как они горшки утаскивали? Так что, бог с ней, с этой бутылкой.
— Портсигар нынешним летом пропал, когда я приболел, а Виноградов мне на дом бумаги привез, посоветоваться хотел — стоит ли дело до суда доводить, или нет. Пока болеешь, так и курить-то особо не хочется, потом, спохватился — портсигара-то нет. Помню, что в кабинете лежал, на подоконнике. Не так денег жалко, а то, что подарок. Обидно. Не скажешь ведь — мол, Александр Иванович, вы у меня под подозрением находитесь? Не пойман с поличным, стало быть — не вор.
— При желании, прямо сейчас можно дело открыть, — твердо сказал я. — Вы, хотя и председатель окружного суда, у вас все права подданного Российской империи. (Болтал — а про себя думал — кому я все это говорю? Человеку, который в законах разбирается в сто раз лучше меня!) Если вы официальную жалобу напишете, я полицейских допрошу, ростовщика этого, вот и все. Виноградов, хоть и под чужой фамилией портсигар в залог отдавал, но я очную ставку проведу, опознание, ему и деваться некуда будет. Так что, вполне себе можем Александра Ивановича под суд отдать