Господин следователь. Книга 2

Шалашов Евгений Васильевич

— Поздравляю, ваше благородие, — послышался голос служителя.

— Спасибо, Петр Прокофьевич, — ответил я, привычно засовывая руку в карман. Где там монетка-то?

— Нет-нет, ваше благородие, даже не вздумайте! — замотал головой отставной солдат. — Я искренне вас поздравляю, обидите. Заслужили вы орден, не сомневайтесь!

Я даже растрогался. Отставник посчитал, что я сомневаюсь — достоин или нет награды? Покажите мне того, кто сомневается?

Руку старику не пожал, но взял его за запястье и легонького потряс.

— Спасибо, Петр Прокофьевич, на добром слове.

— Да что там, доброе

слово, — вздохнул довольный ветеран. — Ежели, государь-император орденом наградил, стало быть, заслужили. Так ведь и я все вижу. В кабинете не сидите, весь в делах.

«Аки пчел», — мысленно добавил я и решил, что раз пошла такая гулянка, могу отправляться домой, хотя до конца рабочего дня осталось еще три часа. Кстати, имею право. Чиновник должен являться на службу в мундире, соответствующем его чину-званию, а у меня в петлицах до сих пор коллежский секретарь. Непорядок!

И к Леночке сегодня вечером приду, пусть и не урочное время, но ради такого праздника Анна Николаевна простит.

Явившись, не снимая шинель, первым делом расцеловал Наталью Никифоровну в обе щеки, попытался еще поцеловать в губки, но был отвергнут.

— Иван Александрович, а ты не пьян ли? — забеспокоилась хозяйка. Приблизив лицо, понюхала мои губы. — Нет, вроде бы…

— Вот! — горделиво распахнул я шинель.

А в голове откуда-то вылезло: «— Видал? — Вовка распахнул пальто. На груди у него была красная звёздочка».

Убей бог не помню, откуда взялась эта фраза. Кажется, из какого-то старого учебника, разысканного мною у Ленкиной бабушки.

— Ох ты, красота-то какая! — всплеснула руками Наталья Никифоровна и теперь уже сама поцеловала меня в губы. Я, было, решил развить все это дело, но хозяйка быстренько отскочила в сторону: — Сходите-ка лучше к Десятовой, перед Леночкой похвалитесь, а мне ужин готовить. А еще письмо от вашего батюшки пришло, на столе лежит.

Письмо от батюшки, это хорошо. Но вначале нужно форму одежду в соответствие с чином привести.

— Наталья Никифоровна, вы не дадите мне иголку с ниткой?

— Иголку с ниткой? — удивилась хозяйка. — А что у вас порвалось? Скажите, я заштопаю.

— Петлицы бы переставить, — пояснил я с виноватой улыбкой. — Мне же, помимо ордена, еще и титулярного советника присвоили.

— Титулярного советника? Но вам же до него еще служить и служить. Сколько там от коллежского секретаря до титулярного? Три года. А у вас? Еще и двух с половиной нет.

Вдова коллежского асессора не хуже меня знала сроки производства в очередной чин.

— Н-ну, так уж все вышло, — пожал я плечами. — В указе так написано. Но даже если государь и ошибся, то обратно не повернешь. Написано — титулярному советнику, значит, я теперь титулярный советник. А на петлицах там шить трудно, руки исколешь. Неудобно женщину просить.

— Эх, Ваня-Ваня, — покачала головой хозяйка. — А мужу-то моему, покойному, кто переставлял? Я и переставляла. Давай свою шинель и мундир, неси петлицы, все сделаю. Иди, письмо от батюшки прочитай. Вдруг там что важное?

Письмо и на самом деле было важным, а главное — вице-губернатор Новгородской губернии прояснил мне подоплеку моего награждения.

'Мой дорогой сын. Надеюсь, мое письмо подгадает к получению

тобой Указа Е. И. В. и ордена. Думаю, что не только ты, но и твои сослуживцы удивлены столь высокой наградой, которой удостоен младший чиновник. Признаюсь, я и сам удивлен.

Но обо всем по порядку. В двадцатых числах октября с.г. я был по служебной надобности в столице, поэтому сумел узнать об обстоятельствах, приведших к получению тобой ордена, можно сказать, из первых рук — от моего хорошего знакомого, служащего в Канцелярии Е. И. В. на очень важной должности.

Твоя фамилия была в наградных списках, в которых значились лица, удостоенные ценного подарка с императорским вензелем. Обычно, Е. И. В. не читает подобные списки, не видит в этом смысла, а просто ставит свою Высочайшую подпись. Но здесь он решил просмотреть очередной список и был очень удивлен, встретив там имя сына вице-губернатора Новгородской губернии.

Государь, как известно, отличается суровым, но справедливым нравом, поэтому он спросил — не слишком ли жирно давать чиновнику, только начавшему свою карьеру, перстень с вензелем? Дескать — не послужит ли награда, полученная сыном вице-губернатора плохим примером? Потом Е. И. В. затребовал документы, на основании которых тебя представили к Высочайшей награде, пообещав, что если деяния Чернавского-младшего не соответствует награде, то наказаны будут как Председатель судебной палаты, так и сам г-н Марков[2].

Через три дня Е. И. В. были представлены: докладная записка товарища министра внутренних дел, к которой прикреплен рапорт (копия, заверенная в МВД) череповецкого исправника, где коллежский асессор Абрютин повествовал о твоем «подвиге» т.е. спасение от рук пьяного преступника младшего полицейского чина, а также доклад д. с. с. г-на Лентовского о расследовании тобой отцеубийства.

Повторюсь, что повествую обо всем со слов своего приятеля, присутствовавшего на чтении документов. Но он ручается, что говорит чистую правду. Да и нет сомнения в его словах.

Так вот, сын мой: государь-император заявил, что вице-губернатор Чернавский воспитал не просто достойного сына, а такого, который может послужить примером для прочих детей сановников Российской империи. Мол — по совокупности заслуг Чернавский-младший заслуживает не перстня, а ордена и, не меньше Анны третьей степени. Когда министр двора г-н Воронцов-Дашков пытался возражать, что Анну давать коллежскому секретарю рановато, можно ограничиться и Станиславом, государь рассердился и заявил, что если судебный следователь рискует жизнью ради спасения нижнего полицейского чина, то он достоин и более высокой награды. Дескать — за расследование преступлений он уже заслуживает Станислава третьей, за задержание преступника — Анны третьей, а за спасение человеческой жизни — Станислава второй. И приказал составить Указ на св. Владимира четвертой степени. Еще (не уверен в правдивости, но так говорят) государь спросил — не желает ли сам Воронцов-Дашков получить орден Андрея Первозванного? Дескать — если желает, то пусть возьмет полено и схватится с каким-нибудь пьяным преступником. Пусть даже у оного не будет того полена, которым был вооружен противник Чернавского. Как только министр сумеет завалить с одного удара преступника, то быть ему кавалером св. Андрея.