Господин следователь. Книга пятая
Шрифт:
Понимаю. Я тоже иной раз чувствую себя дураком, находясь рядом с юной кухаркой. Но у меня-то закалка из моего мира имеется. Моя Ленка, в хозяйственных делах, была гораздо умнее меня. Зато очень удобно. Сколько дел можно скинуть на хрупкие женские плечи!
— Тогда у меня просьба к вам, — сказал я, вытаскивая из внутреннего кармана деньги. — Вы из-за Игната потери понесли, хочу их вам компенсировать. А вы, если решите управляющего уволить, то не из-за пропажи денег увольняйте, а так, по другой причине. Сами придумаете… Лучше он сам пусть уйдет, потихоньку.
— Нет, Иван
И срок, что я дал — это только чтобы попугать. Двести рублей, конечно, деньги большие, но не такие, чтобы я хорошего мужика увольнял. Сизнев и управляющий толковый, и человек честный и работящий. Таких людей беречь надо. Будет он мне потихонечку деньги возвращать, рубля по два или по три в месяц. Или по пять, как решим. Я собираюсь его управляющим над всеми складами поставить, жалованье выйдет рублей тридцать, а то и сорок в месяц. Но это не сейчас, а попозже. Но уж совсем-то его простить — не обессудьте, не могу. Видел я, как Игнат с деньгами поступает — сунет куда-нибудь под рогожу, или на столе оставит. Газеткой прикроет, да и все. Сто раз ему говорено — если я тебе деньги дал, их при себе держи. Народ у нас разный, не все ведь, такие честные, как ты. Пусть Игнату наука вперед будет.
Что ж, купец прав. И Нюшке бы лучше отцу дать совет, чтобы за деньгами присматривал. Даже удивительно, что у Игната такая дочка уродилась! С другой стороны — при всей своей оборотливости и расчетливости, девчонка выросла очень честная.
— Спасибо вам, Иван Ильич, — поднялся я из-за стола. — А чай я у вас как-нибудь в другой раз попью. Простите, что вас потревожил, но, сами понимаете…
— Нет, это вам спасибо, — поднялся из-за стола купец.
— А мне-то за что? — удивился я.
— За правильность вашу.
Интересно, чем это я правильный? Если бы чужому человеку решил помочь, то можно и похвалить. А Нюшка, словно и не чужая. Вреднючая, правда.
[1] Не совсем так. Александр I посетил Череповец 18 октября 1824 года, возвращаясь из большой поездки по России.Император посетил Златоустовские заводы, на Миасских казенных приисках попробовал собственноручно намыть немного золота. Затем — Екатеринбург, Пермь, Вятка, Вологда, Череповец и Петербург. До роковой поездки в Таганрог оставался еще год.
Глава третья
Шар земной устал вращаться
При входе в здание Окружного суда я привычно кивнул нашему служителю. Мы с ним уже виделись сегодня, но хуже не будет. А ветеран, также привычно козырнув в ответ, сообщил:
— Иван Александрович, Его Превосходительство велели, чтобы вы, как придете, сразу к нему в кабинет зашли. — Предупреждая мой вопрос, развел руками: — А для чего — неведомо.
Поблагодарив отставного солдата, прошел
И я не ошибся. А если и ошибся, то самую малость.
— Иван Александрович, — обратился ко мне Лентовский. — Вам не приходилось встречаться с неким господином Карандышевым? Не с тем, разумеется, который из пьесы, а с нашим, из уездного землеустройства?
— Пересеклись с ним один раз, — нехотя ответил я. Вспомнил, как титулярный советник Карандышев пытался подложить под меня собственную жену и стало противно.
— И что он за человек, по вашему мнению?
— Сволочь и карьерист. Хуже, нежели наш Виноградов. Наш-то хотя бы из-за дочки старался, а этот…
— Я так и думал, — хмыкнул Председатель суда. Посмотрев на часы, Николай Викентьевич сказал: — Мы уговорились, что к пятнадцати часам господин Карандышев придет писать жалобу. Значит, через пятнадцать минут. Дело деликатное, поэтому, писать он ее станет не в приемной, а у вас в кабинете. А вы, заодно, объяснение у него возьмете.
Можно было повякать — а почему судебный следователь должен принимать жалобу, а не окружной прокурор или его помощник, но не стал. Правила приема документов Его Превосходительство знает лучше меня, а коли он велел мне самому принять Карандышева, так значит, пойду принимать.
Лентовский опять посмотрел на часы.
— У меня сейчас заседание суда, — сообщил он. — Но оно ненадолго — часа на два. Думаю, вы как раз все закончите. А как закончите, зайдите ко мне. Да, посмотрите в «Уложении о наказаниях» раздел о мошенничестве. И просьба огромная… Нет, даже не просьба, а приказ — Карандышева, какую бы дичь он не нес, не бить.
— Можно подумать, что я только и делаю, что кого-нибудь бью, — обиженно проворчал я себе под нос.
— Не все время, но очень часто, — хмыкнул Лентовский, поднимаясь из-за стола.
А я, при выходе из кабинета, только руками развел — спрашивается, где справедливость? И всего-то в стенах здания один раз немного побил Виноградова, так тот первым начал. А вне стен — так оно не считается. И дрался я исключительно по делу.
В своем кабинете я послушно раскрыл «Уложение о наказаниях» и обновил в памяти определение мошенничества.
Ровно в три часа по полудню явился господин Карандышев. Делая вид, что мы с ним незнакомы, а уж тем более о том, что он не получал от меня в репу, доложился:
— Титулярный советник Карандышев. Его Превосходительство мне сообщил, что дело о мошенничестве станете вести именно вы, поэтому жалобу нужно подавать именно вам.
Вот оно как. Дело о мошенничестве. Интересно, кто это обманул титулярного советника? Надеюсь, он не вложил свои деньги в какую-нибудь МММ или «Рога и копыта»? Если так, то плохо. Замучаюсь доказательства собирать.
— Прошу вас, — указал я на стул. Пододвинул Карандышеву лист бумаги, спросил: — Знаете, по какой форме писать жалобу или продиктовать?