Господин следователь. Книга седьмая
Шрифт:
— Ваня, и это тоже, и случай с Николенькой… Батюшка переживает — как бы жених дочку не бросил — позор! И денег на свадьбу — в долги влезать или весь лес продавать? А тут меня к директору вызвали, должность предложили. Я и решила, что сам Господь направляет. Отложим свадьбу, а потом я все Ванечке расскажу и путь он решает — заслуживаю ли я его!
— Нет, точно ты у меня дурочка, — снова вздохнул я. — Красивая, конечно, еще и умная… Эх, Ленка-Ленка. Да вопрос не к тебе, а ко мне. Заслуживаю ли я тебя?
В который раз убеждаюсь в том, что верно говорят умные люди, когда
Так вот и с Леночкой. С ней можно просто сидеть и молчать.
Еще подумалось, что этот случай может развить у Леночкина братца чувство вины. Да, урок он получит, а будет ли прок? Здесь ведь и так может быть, и этак. Сыграл один раз, проиграл, так и решит, что долг за него родители всегда отдадут. А нет, начнет переживать за свой поступок. И карьера военного моряка полетела под откос. Может, не стоило Георгию Николаевичу забирать сына из Морского корпуса? Но он отец, ему виднее.
А единственный ли случай карточного проигрыша у Николая? Мне отчего-то вспомнилась первая встреча со статским советником Бравлиным, который, заметив царапины от бритвы на моей щеке, довольно-таки желчно спрашивал — мол, верно, не выспался его будущий зять, а не спал — так в карты играл. Если господин тесть опасался, что и зять у него картежник? Будем считать, что это лишь совпадение. Случайность. Все-таки, я оптимист.
— Теперь вот сиди, свадьбы жди, — пробурчал я.
— Ничего, совсем немножко осталось, — утешила меня Леночка. — С полгодика, а уж там…
Явилась тетушка. Посмотрев на нас критическим взглядом, спросила:
— Наговорились? — Потом напомнила племяннице. — Лена, а ты пригласила Ивана на именины?
— А зачем его приглашать? — удивилась невеста. — Я думала, он и так придет.
— Лена, но он же пока не твой муж, а жених! — укоризненно проговорила тетушка. — Тем более, что Иван может быть занят по службе. Лучше его заранее предупредить.
— Точно, и не подумала, — развела руками невеста. Обратившись ко мне, спросила: — Ваня, ты придешь ко мне на именины? Мы с тетушкой решили, что отмечать станем не четвертого, а шестого — в субботу вечером. Я еще девочек позвала, бывших подружек… то есть, одноклассниц. Да, Ваня, еще у меня такая просьба… — Леночка опустила глаза и сказала: — Не дари мне ничего дорогого… Девчонки и так завидуют, что у меня есть жених, а если ты мне какое-нибудь кольце или серьги подаришь, решат, что мы богатством кичимся.
— А что подарить? — растерялся я.
Про день Ангела Лены я знал (спасибо маменьке!), и уже имел заготовку. Разумеется, купил колечко. А что еще покупать? Фантазии не хватает.
— Давай, я тебе ноты верну, которые ты у господина Бородина подписал? — предложила Лена. — Ноты — и подарок хороший, а с подписью композитора — замечательно!
Передаривать еще раз Нюшкины ноты? К тому же, получается, что Александр Порфирьевич моей невесте подарок сделал, не я. А я — ворона такая — вспомнил, что есть у меня еще один подарок, затерявшийся среди книг. Даже два — Имбер, который «Из рощи темной», и «Танец маленьких лебедей» Петра Ильича.
—
— Ноты всегда подойдут, — авторитетно заявила тетушка. — А если Иван еще что-нибудь и споет, свое, этакое непонятное — совсем замечательно.
— А мы с Леночкой лучше вместе споем, — предложил я. — Мелодию я тебе намурлычу, текст запишешь. А на именинах мы на два голоса исполним.
Домой вернулся часам к десяти. Во дворе меня обмекала Манька, а войдя в дом, обнаружил, что Анька еще не спит, а опять наглаживает гимназическое платье. Которое по счету? Вон, два висят, подшитые и отглаженные.
Маменька, которая ведет переписку не только со мной, но и со своей воспитанницей, в курсе всех новостей. Узнав, что девчонка поступила в гимназию, прислала своей любимице очередной тюк всякого барахла — четыре коричневых гимназических платья, белые и коричневые передники, что-то еще кружевное (может, и панталончики, не разглядывал), башмачки, полусапожки, учебники и даже кожаный портфель.
Портфельчик мне самому понравился — из толстой кожи, с красивым замком и удобной ручкой. Жаль, маленький, а иначе бы отжал. Должен ведь следователь свои бумаги носить, а в портфеле удобнее, чем в папке.
Учебники, правда, подошли не все, потому что программы разные, но недостающие мы с Анькой уже нашли.
Красивый портфель стоял около входа. Анечка все заранее готовит, не то что я в ее годы, когда запихивал по утрам в сумку тетради и учебники.
— Ого! — изумился я, взвесив портфель. — Ань, ты сюда кирпичей напихала?
— Не-а, только учебники.
— Что, неужели все? — обомлел я.
— Так я не знаю, какие завтра уроки, на всякий случай решила все взять.
— Их у вас завтра вообще не будет, — сообщил я. — Придете к восьми тридцати, постоите около входа, вас поприветствуют, потом помолитесь, потом разойдетесь по классам. Так что, не таскай лишние учебники.
О первом учебном дне могу говорить, опираясь не только на собственный опыт, но и на опыт Леночки. Специально у той выяснял.
— Уроков не будет? — огорчилась Аня. — Вот, а я-то надеялась…
Определенно Анька у нас чудо природы. Кто бы другой радовался, а она огорчается.
Наша воспитанница трудилась, орудуя раскаленным утюгом, а еще напевала залихватскую песенку:
— Я гимназистка седьмого классу,
Пью самогонку заместо квасу,
Ай, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка.
А выпить хотца, а денег нету,
Со мной гуляют одни кадеты.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка.
Продам я книжки, продам тетради,
Пойду в артистки я смеху ради.
Ай, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка.
Когда я успел гимназистку этой песне научить? Не помню. Возможно, в дороге. Песенка запоминается хорошо, а память у моей маленькой кухарки — ой-ой.