Господин Великий Новгород (сборник)
Шрифт:
– Нет, дядя, merci, - отвечала она.
– Однако, господа, мы здесь говорим, пьем и едим, - возвысил голос Городов, - а о деле, для которого собрались, мало думаем. Надо решить! И на что это похоже - все собрались, а председателя нет. Заставляет себя дожидаться. Странно что-то. Я бы уже этого не дозволил себе на его месте.
– Он встал и подошел к сгруппировавшимся посреди залы.
Среди последних были: Исаак Соломонович Коган, архитектор Алексей Алексеевич Чадилкин, мужчина чрезвычайно высокого
К этой же группе подошла только что приехавшая в сопровождении Дудкиной, Надежда Александровна Крюковская.
С ней рядом шел Петров-Курский.
Он заметил ее, когда она входила в двери, раньше всех и поспешил к ней навстречу.
– А наконец-то наше красное солнышко проглянуло. Надежда Александровна, здравствуйте! Как здоровье? Мы так за вас боялись.
– Здравствуйте, Курский!
– подала ему руку Дудкина.
Тот пожал ее.
Крюковская была бледна, но, видимо, старалась казаться веселой.
– Мега, я здорова, - засмеялась она в ответ на вопросы Сергея Сергеевича, тоже подавая ему руку, которую он почтительно поцеловал. Разве стоит за меня бояться, мне никогда ни от чего ничего не делается и ничто не пробирает, точно я заколдованная. Даже досадно. А, может быть, кошачья натура, - с новым смехом добавила она.
– А вы как тут без меня живете, хорошо ли себя ведете себя, мои милые дети...
Они подошли к группе. Она и Дудкина начали здороваться с присутствующими.
– Да не совсем хорошо!
– ответил за всех Сергей Сергеевич.
– Вероятно, все об искусстве заботитесь, которого нет... расхохоталась она.
– Ай, ай! Разве можно так говорить. Смотрите, старшие услышат.
– Что же тут такого? Я говорю правду.
– Правду-то, правду, только мне странно это от вас слышать...
– Почему странно, когда это правда? Разве вы думаете, что я должна кривить душой?
Она расхохоталась почти истерически.
– Так очень ошибаетесь. Я всегда говорила и буду говорить, что дело искусства не может быть там, где люди о нем не думают, а у нас каждый думает только о себе, о своих трактирах, именинах, пирогах и ужинах. Какое там еще искусство выдумали. Долой, господа, искусство; не думая о нем веселей живется.
– Браво, браво! Надежда Александровна!
– послышались голоса, и все снова заговорили разом.
Дудкина под шумок пристала к Сергею Сергеевичу:
– А что же мой дебют? Когда для меня пьесу поставят? Я хочу играть Адриену Лукеврер, непременно Адриену...
– Я-то почем знаю, разве я здесь распоряжаюсь... отбояривался от нее Курский.
В это время вошла в залу Лариса Алексеевна Щепетович и остановилась у колонн.
К ней подлетел бродивший по зале Вывих.
– Здравствуйте, Лариса Алексеевна. Я вас здесь дожидался,
– Мега!.. Вы очень милы, но...
– произнесла она, надевая пенсне, - я жду моего кавалера...
За колоннами показался Бежецкий.
– Вот видите и не странно, что председателя не было видно, он не один, - заметил Курский Городову, указывая на проходивших по зале Бежецкого и Щепетович.
Оба расхохотались.
– Милости просим, Лариса Алексеевна. Идемте. J'espere, que vous n'etes pas, genee? Бодрей, бодрей...
Он шел с ней под руку, гордо раскланиваясь со всеми кивком головы.
– J'espere bien, que non! Я не из трусливого десятка, - отвечала она, кокетливо улыбаясь по сторонам.
– В мужском обществе не теряюсь. Вот барынь не люблю - скучные они все и меня к мужчинам ревнуют.
– Честь имею вам представить, господа, нашу новую артистку, Ларису Алексеевну Щепетович!
– подошел он с ней к группе, где стоял Городов и только что подошедшие Бабочкин и Величковский.
При приближении их Коган, Чадилкин, Крюковская и Дудкина поспешно отделились от остальных и отошли в сторону.
После взаимных представлений, Щепетович обратилась к Бабочкину:
– Мы, Михаил Васильевич, с вами, кажется знакомы?
– Да-с, имел эту честь. У Палкина, если я не ошибаюсь, вы бывали со Степановым.
– Нет, с Сержем Войтовским, а Степанов всегда бывал в нашей компании. Тогда очень мило и весело жилось в Петербурге. Каждый день катанье на тройках, обеды у Палкина, ужины у Донона, потом на острова, цыгане... И всегда с нами Петя Лапшин, князь Коко... Вы помните, такой шалун и весельчак еще...
– Как же не помнить. Бывало, к ним попадешь, уж живой не выйдешь, всегда до положения риз...
– засмеялся Бабочкин.
– Славные ребята!
– расхохоталась на всю залу Лариса Алексеевна. C'etait charmant, в особенности Васька Белищев, не тот, штатский, а гвардеец, русская широкая натура.
– Каковы манеры!
– наклонился Городов к Величковскому, - вот пример, что у нас делается. Разве эта барыня может иметь что-нибудь общее с искусством и носить звание артистки, впрочем, для кутежей, может быть, она артистка первоклассная.
Величковский только пожал плечами.
– Однако, господа, что же мы не начинаем?
– поглядел на часы Владимир Николаевич.
– Где же Шмель?
Борис Александрович вырос перед ним как из-под земли.
– Я здесь! Если угодно, можно начинать заседание. Все готово! Отчеты я положил вам на стол. Все обстоит благополучно.
Последнюю фразу он произнес шепотом.
– А, хорошо!
– И господ членов довольно уже набралось. Если прикажете, можно дать звонок, - продолжал он вслух.