Госпожа победа

Чигиринский Олег

Маршал и Окающий явились вовремя. Сверкнула слезой бутылка «Столичной», пошла по кругу под неторопливый осторожный разговор, в ходе которого Великий Ученый от отчаяния переходил к боевому азарту: ничего! Еще поборемся! Еще повоюем! Еще вы узнаете у нас, что такое оборонка!

Под утро ударили по рукам и отправились спать.

* * *

Видное Лицо нервничало. Предстояла встреча с Портретами, и неофициальность этой встречи никак не влияла на ее важность.

Пан или

пропал. Пан — не сегодня-завтра сам стану в ряду Портретов. Пропал — тут других толкований быть не может. Пропал — значит, пропал.

— Я готов поддержать любую кандидатуру, которую вы выдвинете, — сказал он. — Я полностью согласен с тем, что возглавлять нашу партию и нашу страну может только человек с безупречной репутацией.

— И кого бы ты предложил?

— Я не имею никакого мнения на этот счет. Я всемерно поддержу вас.

Ударение. Не вас, а Вас. Замкнутый уловил, кивнул.

— Материал должен быть распространен к ближайшему заседанию Политбюро. Через неделю. Не будет большинства голосов — погорим все синим пламенем.

— Я понимаю.

— Ну и хорошо.

— Будет открытый процесс?

— Ты что, сдурел? Все тихо, по-семейному.

— Вас понял, — Видное Лицо откланялось. — Что делать с людьми Юрца в аппарате КГБ?

— Твое дело. Главное — большинство голосов мне. Эх, выспаться бы! Завтра же еще в почетный караул…

* * *

И вот я здесь, подумал Востоков. Последний барьер. Невысокий и хлипкий. Наручники. Охранники по бокам.

На такой должности охранник обязан быть глухонемым.

Три Портрета напротив.

Момент истины.

— Ваше имя?

— Вадим Востоков.

— Звание?

— Полковник ОСВАГ.

— Должность?

— Координатор по региону СССР.

— Вам предъявлено обвинение в заговоре против Советского Союза и измене Родине. Признаете ли вы его?

— Да. Я — участник заговора против Советского Союза и изменник Родины. Правда, у нас немножко разные понятия о Родине, но это неважно.

— Не отвлекайтесь. С какой целью вы поддерживали контакт с полковником Сергеевым, находившимся в Крыму в служебной командировке?

— Полковник Сергеев интересовал меня в первую очередь как связующее звено между мной и товарищем А.

— Что за интерес был у вас в товарище А.?

— Мне было известно, что он — один из наиболее ярых сторонников оккупации Острова Крым. Я хотел форсировать оккупацию.

— Зачем?

— Чтобы спровоцировать военный конфликт между Крымом и Советским Союзом.

— Объясните смысл этой акции.

— В последнее время в Крыму начали нарастать центростремительные тенденции. Слишком многие хотели присоединения к СССР. Военный конфликт свел бы эти настроения на нет.

— Как вы рассчитывали выпутаться из этого конфликта?

—

Остановить войну.

— Почему вы думаете, что вам бы это удалось?

— После устранения Генерального (брови Портретов поползли вверх) его пост неизбежно должен был занять товарищ А. Его сын повлиял бы на него с целью остановить войну и вывести войска из Крыма.

— Откуда такая уверенность в том, что он сделал бы это?

— В сейфе в квартире товарища А. (сына) хранятся карточки «Американ Экспресс» на сумму в два с половиной миллиона американских долларов. Я знаю коды этих карточек.

— В ближайшее время эти сведения будут проверены, — обратилось к Портретам Видное Лицо. — Нужна только санкция на обыск в доме…

— Будет вам санкция. Спросите у него, не он ли организовал на Острове сопротивление белогвардейцев, — шепнул Замкнутый.

— Да, это тоже часть плана, — ответил Востоков, когда ему передали вопрос. — Агент товарища А., диктор на телевидении СССР, передал по программе «Время» так называемый «Красный пароль», сигнал всем резервистам к сбору. Солдаты и офицеры запаса освободили кадровых военных из лагерей интернирования. Кадровые военные освободили аэродромы и подняли в воздух самолеты.

— Захватили аэродромы… — поправил Окающий.

Борода Востокова шевельнулась в улыбке.

— Как вам будет угодно, господа.

— Товарищи, — одернул Востокова Молодой. — И тут же поправил сам себя: — Граждане.

— Значит, план был организовать, а затем сорвать воссоединение Крыма с СССР, — вел линию показательного допроса полковник КГБ.

— Именно так. Нечто вроде того, что произошло в «Заливе Свиней», только в несколько больших масштабах.

— Почему же теперь вы решили рассказать об этом?

— Воздействие на товарища А. через сына потеряло свое значение. Мы выиграли войну. Я решил, что дальнейшее сопротивление не приведет ни к чему хорошему, и раскрыл карты.

— Почему вы думаете, что война в Крыму вами выиграна?

— Уничтожены все военные аэродромы в приморской полосе, так? Вы не можете организовать десант, вы потеряли господство в воздухе. Это значит, что вы проиграли войну. Судите сами о надежности аппарата КГБ, если я получил такие сведения, сидя в тюрьме.

…Выйдя из зальчика, вытирая лбы, Портреты переглянулись.

— Ну вражина! — высказался Окающий. — Ну волк! Так бы и взял за бороду, и в морду, в морду!

Энергичные движения пухлого кулачка, испятнанного старческим пигментом, выглядели скорее комично, чем угрожающе, но никто даже не улыбнулся.

— Вы как хотите, товарищи, — Молодой промакнул платочком пятнышко на лбу, — а мне этот тип не понравился. Больно гладко он говорил. Он, вообще, настоящий шпион или нет? Что-то он не похож на шпиона.