Госпожа Смерть
Шрифт:
Натан сделал паузу, чтобы отдышаться.
— Очень интересно. Что это за тип корабля?
Никки поняла, что изогнутый нос обломков был украшен свирепой, змеиной резной головой: морским змеем, похожим на кости, встреченные ими недавно. Доски корпуса были грубо тесаны и составлены одна поверх другой, а не край к краю, как у более совершенного «Идущего по волнам». Несколько неповрежденных шпангоутов корабля изгибались, покрытые мхом и водорослями. Остальная часть корпуса развалилась.
Никки повернулась к
— Эта конструкция тебе знакома?
Юноша слишком быстро покачал головой. Натан это заметил.
— Почему ты дрожишь, мой мальчик?
— Мне просто холодно, и я устал. — Он прочистил горло и побрел по камням. — Скоро будет темно. Нам стоит продолжить двигаться и подыскать место для лагеря.
Никки огляделась и приняла решение.
— Это вполне подходящее место. Бухта укрыта, и эти развалины выше линии прилива. Они обеспечат нам убежище.
— И готовые дрова, — согласился Натан.
Бэннон, казалось, был не уверен.
— Но, быть может, если мы продолжим путь, то найдем какую-нибудь деревню.
— Ничего подобного. Это намного лучше, чем спать на обдуваемых скалах. — Натан подобрался ближе к зловещему кораблю-змею. — С хорошим костром все будет гораздо лучше. — Он начал собирать разбитые доски для растопки.
Никки нашла уютное место в изгибах разрушенного корпуса.
— Песок здесь мягкий. Мы можем сложить тут камни для костра.
— Пойду, поищу что-нибудь на ужин, — в голосе Бэннона слышалось поражение, — может, найдутся крабы, моллюски, или мидии в лужах от прилива.
Он поспешил в сгущающиеся сумерки. Натан собрал обломки дерева для костра, но ему пришлось положиться на магию Никки, чтобы разжечь его. Вскоре у них было потрескивающее пламя.
После волшебник нагреб песка в качестве подушки и расположился на земле. Никки приволокла отполированное волнами бревно чтобы использовать его в качестве импровизированного сиденья. Натан опустил локти на колени и уставился в яркий костер, выглядя несчастным.
— Не думаю, что когда-либо чувствовал себя таким утомленным и потерянным, даже зная, что мы на пути к Кол Адэр.
— Мы перенесли немало трудностей, волшебник. Эта не больше и не меньше. — Никки ткнула палкой в костер.
— Я в растерянности, потому что моя магия подвела нас, когда была нужнее всего. Всю мою жизнь со мной был дар. Я потратил столько столетий, запертый в том жутком дворце, выдавая пророчества, вынужденный их записывать, чтобы, в итоге, их толкование оказалось ложным. — Он фыркнул. — У сестер были лучшие намерения, но их результаты оставляли желать лучшего.
Старик поменял позицию, но, похоже, сидеть все же было неудобно.
— Они считали меня опасным! Пророчество было неотъемлемой моей частью, сплетено с моей плоть, костями и кровью, и когда Ричард отправил машину предсказаний
— Ричард сделал то, что было необходимо, — сказала Никки.
— В этом нет сомнений, колдунья, и я не жалуюсь. — Волшебник пошарил в своем тюке и вытащил черепаховый гребень, который он взял из сундука безымянного матроса. Он начал бороться с путаницей на голове, морщившись, когда неопрятные волосы сопротивлялись его усилиям.
— В мире лучше без этого проклятого пророчества.
Волшебник поднял руку, сконцентрировался — даже закрыл глаза — но ничего не произошло.
— Но теперь я теряю остатки своей магии. Я не смог должным образом использовать свой дар с самого начала шторма, перед нападением шелки. Я пытался, но… ничего. Как такое может быть, колдунья?
— Ты спрашиваешь, покидает ли тебя сама магия, также, как и пророчества? Я не вижу взаимосвязи. Мой дар функционирует как надо. — Затем, подумав, она добавила: — Пока меня не отравили.
— Но я был пророком и волшебником. — Натан взглянул на нее, блеснув лазурными глазами. — Если дар пророчества во мне распался, возможно он был связан с остальной частью моего дара? Невозможно вырвать одну свободную нить из сложного гобелена, не распустив другие его части. Могло ли это повредить весь мой Хань? Вероятно, вырвав дар пророчества, Ричард ослабил другие пряди, что связывали магию? — Он протянул руки к пламени, заметно напрягшись. — Что, если я не смогу снова создать световой кокон? Или манипулировать водой? Или сотворить огонь? Придется ли мне прибегнуть к карточным фокусам, как странствующему шарлатану? Как я смогу снова стать целым?
— У меня нет для тебя ответов, волшебник, — сказала Никки.
Он выглядел уязвленным. — Возможно, ты не сможешь больше так обращаться ко мне.
Прервав их, Бэннон вернулся с охапкой помятых устриц и мидий, которые он вывалил в песок у края костра.
— Там были и крабы, размером с мою ладонь, — сказал молодой человек. — Я не смог принести их всех, и крабы разбежались. Схожу половлю их позже.
Натан палочкой подтолкнул раковины к углям. Вскоре они зашипели и стали плеваться влагой. Ракушки раскрылись, ловя в агонии воздух. Бэннон палкой вытащил их из огня, перекатывая по песку.
— Они готовятся быстро.
Натан с Никки взяли по горячей устрице, перекидывая с руки на руку, пока не смогли вскрыть раковины достаточно широко, чтобы добраться до мякоти внутри. После, как они поглотили весь улов, Бэннон снял головешку с огня и снова отравился в темноту. Вскоре он вернулся с крабами, которых они тут же и зажарили.
Присев на гладкое бревно возле Никки, Бэннон положил меч себе на колени и осторожно провел пальцем по краю лезвия. Он продолжал озираться вокруг, чем-то сильно обеспокоенный.