Госпожа трех гаремов
Шрифт:
Вошел Али. Его темное лицо, меченное солнцем, временем и саблями урусов, чуть оживилось под лукавым взглядом Юсуфа.
— Я слушаю тебя, о великий, — низко пригнув поседевшую голову, сказал старый воин.
— Возьми с собой сотню казаков, скажешь Сафа-Гирею, что прислал их я. Будь рядом с ним, стань его тенью, а при удобном случае — убей! Но чтобы об этом не знал никто.
Часть вторая СТАВЛЕННИК МОСКВЫ
Курултай [23]
На
— Нам нужен Шах-Али! — стараясь перекричать всех, взывал к собравшимся один из мурз. — Только он сможет помочь Казани! Он договорится с ханом Иваном, и войско урусов отойдет от стен города.
23
Курултай — съезд.
24
Сабантуй — праздник после окончания весенних полевых работ.
— Но он волен в обращении с женщинами! Он будет позорить наших жен! Вспомните его правление! — возражали ему. — Он воспитывался среди гяуров, там женщины чересчур вольны в поведении и в обращении с мужчинами!
— Нам сможет помочь только Крым! — кричали другие. — За ним стоит султан Сулейман с его непобедимыми янычарами! Урусы хотят вытеснить нас с земли предков! Султану Сулейману они пишут, что Казань всегда была их улусом!
— Нет! На Казань нужно ставить только Ядигера! Он был уланом в войске хана Ивана, знает обычаи урусов и хорошо знает наше ханство! И кто будет спорить с тем, что он настоящий мусульманин?!
Потом взял слово Чура Нарыков.
Он поднялся с колен, провел маленькой ладонью по черной бородке, обвел всех присутствующих долгим взглядом… Здесь собрались разные люди. Всех объединил и сблизил курултай. Забыты давние родовые распри, никто не вспоминал о прежних обидах. Решалась судьба всего ханства. Непримиримые враги сидели рядом и брали жирные куски баранины с одного блюда. Сейчас все взгляды были устремлены в сторону Чуры.
Он хорошо знал Шах-Али. Конечно, это далеко не тот хан, который нужен Казани, но лучшего сейчас просто не найти. Было время, когда их обоих связывала дружба. Разве не Чура Нарыков в первый год ханства Шах-Али протянул ему руку помощи? Тогда новый правитель искал расположения знатных эмиров, и первым был он, могущественный Чура! Вместе с популярностью хана росло и влияние Нарыкова. Без его совета казанский правитель не мог сделать и шагу, и, если бы не пренебрежительное отношение Шах-Али к знатным сановникам, по сей день хан сидел бы на своем престоле.
Чура Нарыков, запахнув на себе полы длинной одежды, обратился к собравшимся:
— Правоверные! — Он старался говорить так, чтобы его услышали в самых дальних концах курултая. — Аллах должен
Чура сделал паузу, убедился, что его слушают внимательно, затаив дыхание. В первых рядах он заметил Кулшерифа и Худай-Кула.
Сеид Кулшериф в знак согласия слегка кивал головой.
Эмир Нур-Али сидел неподалеку от Кулшерифа и время от времени поглядывал в его сторону, пытаясь угадать мысли сеида. А тот словно дал обет молчания — выступать не торопился.
Чура между тем продолжал:
— Мы всего лишь пасынки на собственных землях! Не к чести казанцев быть последними у себя дома!
— Верно он говорит! — выкрикнул Нур-Али.
— Верно! — прокричал Худай-Кул.
Чура смерил его взглядом: «И ты сюда же, собака!» Он вспомнил, как совсем недавно улай так же поддерживал и Сафа-Гирея. Худай-Кул всегда был на стороне сильного.
— Верно!!! — подхватило великое собрание — курултай.
— Но что ты предлагаешь?
Эти слова, хотя и сказанные тихим голосом, услышали все. Как же иначе — ведь они принадлежали самому сеиду.
Кулшериф дотронулся морщинистой ладонью до подбородка, поросшего редкой седой бородой. Сеид ждал ответа.
— Я предлагаю написать письмо урусскому государю, чтобы он дал согласие на ханство Шах-Али! — наконец произнес Чура.
Огромное собрание вновь закипело.
— Он больше служит урусскому хану, чем своим правоверным!
Со своего места тяжело поднялся Кулшериф. Он был малого роста, но его увидели все. Кто-то из мурз подставил под его руку свое плечо. Сеид поблагодарил едва заметным кивком. Ждал, когда спадет первая волна возмущения. Кулшериф, будто под тяжестью взглядов, склонился. «Недолго он еще протянет!» — поймал себя на жалости Чура.
Курултай приготовился слушать мудрое слово духовного наставника.
— Чура Нарыков прав! — раздался над поляной сухой, чуть надтреснутый голос.
И настроение курултая изменилось. Слова сеида пророческие. Его устами говорит сам Аллах.
— Верно!
— На престоле должен быть Шах-Али!
— Тогда хан Иван уберет свои полки с наших земель. А что будет дальше… — сеид обвел толпу долгим взглядом, — ведает только Аллах!
Он провел руками по лицу, совершая святое омовение, и весь курултай в один голос выдохнул:
— Амин!
Воля господина
Город был близок. Сафа-Гирей уже видел крепкие стены Казани. На башнях и стенах он разглядел множество вооруженных людей.
— Неласково они встречают своего хана. Посмотрим же, что будет дальше, — и Сафа-Гирей хлестнул нагайкой коня по круглому лоснящемуся крупу. Жеребец, фыркнув, вынес хозяина на берег реки.
Во время весеннего паводка Казань-река разлилась особенно привольно — уже не перешагнуть, как некогда в сухие годы. Ее тихие, неторопливые воды подступили прямо к высоким стенам города.