Госпожа Удача

Эшли Кристен

Пенья остановился в трех футах.

— Тайрелл Уокер, — сказал он.

— Детектив Анхель Пенья, — ответил Уокер.

Вот так. Ни один из них не одержал верх. Пока нет.

Взгляд Пеньи скользнул к «Вайперу», затем снова к Уокеру.

— Хорошая тачка, — заметил он.

Уокер не ответил.

Пенья не сводил с него глаз, на удивление не испытывая неловкости из-за разницы в росте, которая составляла около фута. Мир не соответствовал росту и размерам Уокера, как и большинство людей в нем. С этим у него никогда не было проблем. Время от времени он

горбился, зная, что его фигура пугает большинство мужчин, его массивное тело заставляло их недооценивать его скорость, и от того, и от другого (для некоторых можно добавить и цвет его кожи) большинство мужчин и женщин делали ошибочные предположения, относительного его интеллекта. Это давало ему почти постоянное преимущество.

В этот момент Таю смутно пришло в голову, что Лекси — одна из немногих женщин, которые ему подходят. Даже босая, она была высокой для женщины. Но почти все время ходила на каблуках. С женой ему не приходилось так сильно сгибаться или сутулиться.

Это ему тоже нравилось.

Но сейчас он видел, что Пенья не испугался и правильно оценил Уокера. Это его удивило и встревожило.

Значит, Пенья потратил некоторое время на расследование, и копал он глубоко. Только Уокер понятия не имел, что он отрыл.

— Полагаю, — прервал их молчание Пенья, — ты знаешь, что у меня есть интерес к Алексе Берри.

— Уокер, — быстро поправил он преднамеренно низким рокотом, и был, пи*дец как потрясен, увидев, что его ответ удивил Пенью так сильно, что мужчине потребовалось две секунды, чтобы скрыть это.

— Что? — тихо спросил Пенья.

— Уокер, — повторил он. — Теперь фамилия Лекси — Уокер.

Пенья, лицо которого теперь ничего не выражало, изучал Уокера, но даже с отсутствием эмоций, он делал это внимательно.

Уокер дал ему некоторое время, затем ему это надоело, и он сказал:

— Пенья, мне надо возвращаться к жене домой. Ты еще долго будешь на меня пялиться?

Пенья моргнул. Потом тихо спросил:

— Как она?

— Замужем за человеком, которому не очень нравится, когда незнакомый мужик интересуется, как она.

— Интересный ответ, Тайрелл, — заметил Пенья.

Уокер не ответил, хотя ему хотелось сказать, чтобы он не называл его Тайреллом. Мать называла его Тайреллом. Когда отец злился, что случалось часто, он называл его Тайреллом. Поэтому никто не называл его Тайреллом.

Но он промолчал.

— Она моя подруга.

— Интересно, учитывая, что она о тебе не упоминала.

Еще одно очко в пользу Тая. Это причинило Пенье боль. Он полагал, что значит в ее жизни хоть что-то.

— Полагаю, я отношусь к той части ее истории, о которой она пытается забыть, — неуверенно предположил Пенья.

И Уокер, не колеблясь, сообщил ему:

— Ошибаешься. Лекси ничего не нужно забывать. Она достаточно умна, чтобы усвоить уроки жизни, держать глаза открытыми и избегать всякого дерьма.

— Может, и так, но это не значит, что она не хочет оставить что-то в прошлом, — возразил Пенья.

— В этом ты прав, — сказал ему Уокер, с

его мыслью трудно было не огласиться, и он решил двигаться в этом направлении. — Ты проделал весь этот путь ради такой ерунды?

— Она стоит поездки и отпуска.

Верный ответ, но Тай не хотел его слышать.

Уокер оттолкнулся от «Вайпера» и потянулся к ручке дверцы, снова сделав намек, который трудно было не заметить.

Пенья намек понял, но еще не закончил.

— Выиграл тачку в карты? — спросил он, и Уокер, уже открыв дверцу и начав ее обходить, чтобы забраться в машину, скользнул по нему взглядом. Пенья знал, что у него мало времени, так что продолжил: — Знаю, у тебя талант не делать глупостей. Прошли годы, но в определенных кругах Далласа все еще говорят о тебе. Ты не сел бы за стол без вступительного взноса минимум в двадцать пять тысяч.

Уокер продолжал двигаться, Пенья продолжал говорить.

— Заставляет задуматься, почему ты водишь «Вайпер», садишься играть только с высокими ставками, и все же тащишься в гребаной машине на трехдневный уик-энд через три штата, чтобы сесть за стол с четырьмя мужиками, которые все вместе не могут предложить пять тысяч, не говоря уже о двадцати пяти от каждого.

Уокер остановился, выпрямился и повернулся к дверце.

Потому что Пенья только что выдал, насколько глубоко он копал.

Уокер смотрел на него, но не более.

— Если уж на то пошло, какого хрена ты туда не полетел? — спросил Пенья. — Было бы намного быстрее. Отсюда, в Лос-Анджелес и обратно, посидел бы за столом и шлепнул чувака… а за те три дня чего только не сделаешь.

Уокер не ответил.

Пенья не ждал ответа. Он был счастлив произнести монолог.

— Хотя, если бы полетел, оставил бы за собой след. А так, едешь себе в машине, никто и не знает. — Он помолчал; Уокер ничего не ответил, и Пенья продолжил: — А еше я не мог понять, зачем тебе это. Тебе все равно, в какой компании играть, это ясно, но игроки должны, по крайней мере, принести хоть что-то на стол.

Уокер молчал.

— Ты играешь с людьми, — продолжал напирать Пенья, — у которых на кону десятки тысяч наличными и закладными, и каждый раз выходишь победителем, крупным победителем. А тут садишься с мужчинами, у которых ни хрена нет, которые не знают какой стороной держать карты, полные дилетанты, и проигрываешь им кучу денег? Как такое возможно?

Уокер не пошевелился и не сказал ни слова.

— Проигрываешь так много, — продолжал Пенья. — что выходишь из себя. Ты, опытный игрок, который должен был выйти из-за стола, почуяв, что проигрывает. Ты понимал, что к чему. Раньше с тобой ничего подобного не случалось, но ты связываешься в Лос-Анджелессе с каким-то подонком-наркоторговцем, бесишься так, что выслеживаешь его задницу, пускаешь в него четыре пули, и вот, наполовину строитель, наполовину механик, достаточно умный, чтобы добыть себе «Вайпер», настолько тупит, что оставляет свои отпечатки на месте преступления. Как такое возможно?