Госпожа ворон
Шрифт:
Так что спасать оставалось только тех, кто был в прислуге. Правда, и там их было трое, а танша выкупила только двоих. Дайхатт умолял: не дай Праматерь собственным соратникам остаться здесь. Но Бансабира осталась непреклонна: если потратить хоть на полмонеты больше, чем она может себе позволить сейчас — они вообще не выберутся из Ласбарна.
Дайхатту пришлось смириться, а Бану — выбрать. Не глядя.
Для виду, что все идет своим чередом, Бансабира погостила у Фарнэ еще четыре дня, а потом заявила, что у того уже вот-вот начнется
— Флирт тебе идет, — бросил напоследок Фарнэ. Они обнялись, как в начале, и Бансабира поднялась в седло. Второго верблюда подвязала удилами к первому, а рабов, всех трех, связкой Мехи привязал к седлу второго верблюда. Ну право, не усаживать же раба вровень себе, заявила Бансабира и, простившись напоследок, легонько тронула Шанта в бока.
Он зашагал мерно, пересыпая неугасающую тревогу в сердце Бану — что ее вранье раскроют, что за ними будет погоня, что их перебьют и отправят к другим рабам — горами древности, истертыми сегодня в песок, обволакивающий толстые, в полторы ладони шириной щиколотки Шанта.
Только отъехав на две фарсанги, Бансабира остановилась, спешилась, отвязала ясовцев и передала поводья Аймару.
— Ничего не говорите. Взбирайтесь на верблюда. Это не конь, вдвоем просто так не усядешься, нужно двухместно седло, так что пока будем ехать по очереди.
Дайхатт прикусил язык — действительно, все вопросы потом. А потом подошел к вверенному верблюду — и до него дошло.
— Куда, говорите, взбираться? — Дайхатт, наконец, оклемался и вздрогнул. Тут, оглядевшись, замерла и Бану.
— Вы не ездили на верблюде? — без вопросительной интонации осознала танша.
— Ты сообразительнее, чем выглядишь, — позволил себе один из сопровождающих Дайхатта, но тот тут же одернул:
— Перед тобой Мать лагерей, дурень. Вежливей.
Тот поспешно вжал голову в плечи и принялся извиняться. Бансабира поглядела на преклонение его головы лишь долю секунды, после чего снова уставилась на Дайхатта:
— Выяснять отношения будем потом. Сейчас вам главное залезть на это животное и двинуться вперед. Надо отойти от Зобора как можно дальше и убираться из Ласбарна. Вероятнее всего, ночью тоже будем идти, будьте готовы.
Бансабира спустилась с Шанта, помогла Дайхатту впервые в жизни залезть на двугорбого нара. Когда она передавала поводья в руку Аймара, тот удержал ее ладонь и замер, не зная, что сказать. В его глазах отражалось куда больше, чем приходило на ум.
— Потом, — помогла Бану, отстраняясь, и снова расположилась в седле. — Упирайтесь в луку, — посоветовала она и чуть потянула поводья. Шант разогнул задние ноги, затем и передние.
— А лошадей у них не было? — недовольно пробурчал сподвижник Дайхатта Атти, вместе с компаньоном идя около сюзерена.
— Лошади у Фарнэ есть, — размеренно ответила Бансабира. — Он иногда устраивает неплохие забеги, в том числе лошадиные.
— А вы в свою не верите? — спросил Дайхатт чуть бодрее.
Бансабира покосилась на Аймара. Совсем не тот, каким был в Гавани Теней. Но все еще со стержнем внутри.
— Я на нее не полагаюсь. Стала бы я Матерью лагерей, если бы не могла сотворить чудо собственными руками?
Она отвернулась от Дайхатта, вперив взгляд в беспредельное желтое марево впереди, и вздернула голову. Воистину: какие бы глупости ни делала Бансабира Яввуз и какой бы потешной ни казалась, она всегда осознает свою неумолимую силу. И ее осознают другие.
— Главное — верблюда не раздражать. Действовать рядом с ними ритмично, но не суетливо, чтобы вы ни делали, — танша начала давать советы. — Если мешкать, они плюются, и довольно гадко. То, что они выплевывают далеко не слюна, советую поверить на слово. И ни в коем случае не становитесь у верблюда со стороны хвоста.
— Можно как от коня схватить копытом?
— Боюсь, хуже, — усмехнулась Бану. — На привале продолжим.
На привале и впрямь Бансабира дала еще несколько рекомендаций. Потом помогла Дайхатту растереть его раны бальзамом, который замешала в гостях у Фарнэ. Несмотря на всеобщее обезвоживание, пить больше рассчитанного Бансабира запрещала даже Дайхатту, над которым, если подумать, власти не имела. И уже перед тем, как снова забираться в седло, вложила каждому из мужчин в ладошку по маленькому камушку.
— В рот, — подав пример, танша кинула гальку за щеку. — Жажду терпеть проще.
Верблюды были повязаны, так что держались рядом весь путь. Следующий привал, а вместе с ним и ночлег случился уже перед рассветом следующего дня. Бансабира осталась на страже и подняла мужчин через три часа.
Дайхатт улучил минутку, пока остальные справляли нужду поодаль, и упал в песок рядом с сидевшей Бансабирой:
— Признаться, я утратил всякую надежду, когда вы сказали, что не знаете меня. Но когда в казармах вы сказали выиграть и проиграть, я подумал: Мать лагерей ничего не делает просто так. Я делился между страхом, что вы оставите меня гнить в тех ямах, в конце концов, вы просто дали совет, как прожить подольше; и надеждой, что ваши слова все-таки значили что-то большее. Как ни посмотри, оставить меня там было бы выгоднее, если вы не собирались отвечать на мое предложение.
Ох, гнусный тип, — в сердцах подумала Бану. Едва рабский балахон снял, а уже торгуется.
— И раз уж вы спасли меня, я… — Аймар опустил глаза. — смею надеяться… Поверьте, я не разочарую вас, — с горячностью заверил тан.
— Тан, — перебила Бану, — хотите поблагодарить, скажите просто "спасибо".
Дайхатт подавился воздухом — это не совсем то, к чему он думал свести разговор.
— Спасибо, — скомкано сказал он, сбитый с размашистого настроя.
— Надо ехать, — бессмысленно заметила Бану, желая пресечь разговор, от которого чувствовала бы себя неловко. Сейчас явно не до этого.