Госпожа ворон
Шрифт:
Гор повалился перед подругой на колени, схватив голову широкими ладонями.
— Она же только моя, с первого дня нашей встречи…
Ирэн, не выдержав, протянула руку к другу и, притянув, прижала мужскую голову к коленям. Гор дышал тихо и неровно.
— А почему ты, Гор, — нарочно назвала его этим именем, — служишь кому угодно, но не ей, если она — единственный сюзерен, рядом с которым ты действительно хотел бы быть?
Потому что она никогда не полюбит его, если будет думать, что обязана ему чем-то еще, подумал Тиглат. Потому что она не полюбит его, сглотнул мужчина.
У
От многочисленных костров и факелов и горячего вина было жарко, и многие мужчины уже скинули рубашки, а женщины из числа Клинков Богини, закатали форменные штаны до колен и избавились от туник, оставшись в нагрудных повязках. Бану свою выбросила тоже где-то в середине пути, когда к ней подошел один из рабов и сообщил: все оружие с Железного пути перенесли в ее новый покой на вершине пирамиды. Просторный и светлый — тот самый, который прежде занимал ее удивительный наставник Тиглат Тяжелый Меч. Бану только махнула рукой, с трудом улавливая смысл сказанного не столько из-за вина, сколько из-за неповторимости этой ночи, и, потянув за руку Рамира, помчалась за поющими юношами из городка.
Они с Рамиром и Дайхаттом и сейчас шли с ними, распевая:
Девиц ответная любовь
Йо-хо, йо-хо.
Не согревает больше кровь.
Йо-хо, йо-хо.
— Ох, — сладостно раздалось из-за угла, и Бану, прыснув, как девчонка, покраснела до ушей, приложив палец к губам. Они заглянули в подворотню — кто-то из патрульных тискал прехорошенькую девицу, задрав подол цветастого платья. Бансабира разулыбалась во весь рот, сморщив носик. В этом тоже должно быть счастье, — внушительно сообщил ей внутренний голос.
А потом другой голос, Рамира, позвал обратно, вытащил из подворотни, заявив, что подглядывать в такие моменты — пошло и недостойно великой танши, и они снова присоединились к поющим.
Придет заря, придет прибой
Йо-хо, йо-хо.
Взметнется парус голубой.
Йо-хо, йо-хо.
Какой-то молоденький патрульный лет тринадцати налетел на них вихрем, перепуганный и запыхавшийся, ударив Бану в ребра выпирающим нагрудником.
— Вы же мастер Храма Даг? Да? Старейшина, да? — с паникой в глазах заявил он. — Где старейшина Ирэн Безликая, вы
Боевой опыт отозвался в голове Бансабиры мгновенно: усиленно прогоняя хмель, она нахмурилась.
— Что стряслось?
Рамир подключился к ней столь же быстро, стараясь слушать внимательно и осознавать услышанное. Мало, конечно, вероятно, что случилось что-то воистину серьезное, поди перетрусил сопляк, да и всех делов. Видать, первый год как стал выходить на патрули ночью.
Но выслушать стоило — для очистки совести, да чтобы гаркнуть на этого юнца и сказать, что в его годы пара бы уже и девок лапать.
— Там… — ткнул пальцем в сторону главных ворот и верфи. — Там корабль прибыл…
— Хооо, — протянул Рамир с раздражением, — и из-за этого ты дрожишь, будто в штаны наложил перед любимой? Иди выпей, малец, да повеселись…
— Вы не понимаете, — взвизгнул мальчонка. — Это корабль с Кораллового острова.
Дайхатт приметил, как внезапно серьезно переглянулись Рамир и Бану. И прежде, чем хоть один из них успел что-то спросить, патрульный сообщил сам:
— Нам срочно нужна помощь. Двое ранены и не могут ходить. Им надо в л-лазарет, — заикнулся юнец. Но несколько человек из близ стоявших уже кинулись в порт, чтобы оказать посильную помощь, а кто-то побежал искать среди празднующих "жрецов" Храма Даг, в которых от истинного жречества было только знание языков и умение петь молебны.
— И нужны носилки для Шавны Трехрукой, — крикнул парень, завидев суету. — Она погибла, и тело уже снова мягкое и багровое снизу.
Загомонили все вокруг. Засуетились, забегали.
Рамир оглох и пошатнулся. Растерянно, с трудом перевел взгляд на Бансабиру, но она не менее растерянно подняла на него глаза и поплыла куда-то в сторону, где ее поймали руки Дайхатта. Почувствовав прикосновение, Бану немного пришла в себя, но отвергать помощь земляка не торопилась. Только облизывалась не в силах что-то сказать.
— Что? — выдохнул Рамир, и не услышал из двигающихся губ мальчонки ответа.
Немного придя в себя, Бану молча, плечо в плечо с Рамиром с одной стороны, и Дайхаттом — с другой, прошла на верфь, то и дело срываясь на бег. Толпа каких-то подростков в сопровождении гомонящих жрецов и кого-то из Клинков Богини семенила следом с факелами. С невиданной прытью они поднялись по сходням галеры и замерли. На трясущихся ногах, отдалившись от поддерживающих рук Аймара, Бану осторожно подошла к корме, где в грубо сработанном коробе лежало завернутое в ткань тело.
Шавна Трехрукая — высокая брюнетка ласбарнских кровей с пленительными аметистовыми глазами — вернулась бледная, неподвижная и мертвая.
Бану приблизилась к телу вплотную, потянула ткань и тут же зажала рот от ужасного невыносимого запаха. Все съеденное жареное бычье мясо с перцем и травами и выпитое с кровью и специями вино попросились обратно, и Бану едва не стошнило прямо на труп ближайшей подруги. Она крепче прижала ладонь к лицу, уцепилась за край короба другой рукой и свалилась на колени, чувствуя, как глубоко в ладонь от ее хватки заходят занозы сырого кедра.