Госпожа ворон

Машевская Анастасия

Они рассказали друг другу о переменах, пока ели густую горячую похлебку с хлебом с семенами и тертыми желудями.

О расставании с Тирантом и королевской опале, о поисках Линетты и ее смерти, о расставании с Берадом и прощании с дочерью.

Узнав о смерти жрицы, за которой гонялся по всей стране, от руки жрицы, которую клялся охранять, Гленн повел себя достойно. Он долго время молчал, потом кивнул и сказал:

— Замыслы Праматери и рожденных Ею неясны порой, но неизбежны. Я приму это.

— Мне жаль, — отозвалась Шиада, но Гленн, словно прерывая,

мотнул головой: "Я приму это сам".

— Раз уж об этом заговорили, — добавил друид вслух, — вспоминая нашу встречу в замке Гудана, думаю, будет правильным сказать, что Агравейн овдовел.

Шиада-старуха улыбнулась полубеззубым ртом.

— Спасибо. Я уже знаю от твоего отца. Моя опала закончилась, — она кивком на опертую на стул клюку, которая на деле была подаренным посохом со змеем-драконом. — Твоя мать дала добро вернуться, так что теперь я могу исполнять, что действительно должна.

— Удивительно, правда? — отрешенно спросил друид, оглядывая женщину перед собой. — Я гонялся за мороком, убежденный, что так велит моя жреческая сущность, а сейчас ты говоришь мне, что Линетта мертва, и, хотя мне горестно, я понимаю, что путь только начался. И оказался совсем другим. Ты, — Гленн помедлил с продолжением, облизнул губы, готовясь к тому, что скажет, — похоронила дочь, которую, как тебе казалось, воспроизвела для посвящения Праматери, поступившись желаниями и согласившись на близость с человеком, что никогда и ничего не имел с тобой общего.

— И только теперь начался мой путь, — с горечью закончила жрица мысль брата. — Да. Начертанное можно отсрочить, но нельзя изменить.

— И что начертано для тебя? — спросил Гленн. Шиада рассмеялась — низко и даже пугающе, как не каждая бабка смогла бы.

"Если бы я умела читать среди звезд, Гленн, оказалась бы я герцогиней Бирюзового озера?".

"Пожалуй, нет".

— А что будешь делать ты?

— То, что ты скажешь мне делать, — Гленн отправил в рот последний кусок хлеба.

— Что? — Шиада вытаращилась на друида.

— Я перестал искать Линетту не сейчас, когда ты сказала мне, что она мертва, а когда поговорил с Тирантом, и вдруг вспомнил — уж прости — что я охранитель Второй среди жриц. Ты — Вторая среди жриц, и чтобы ты ни делала, мой долг следовать за тобой и защищать тебя. Разве не для этого у девочек из семьи Сирин рождаются братья?

Шиада удивленно улыбнулась.

— Гленн, это… — Шиада выглядела растерянной и растроганной. Правда ведь, он назначен ее охранителем со смерти полнокровной сестры Ринны. Она и сама забыла об этом.

— Тебе вовсе не нужно, — начала жрица, а потом вдруг осеклась: Гленн посмотрел так открыто, что любые возражения стали очевидно нелепыми. — Впрочем, ты прав. Не мне лишать тебя возможности быть верным.

Гленн прищурился.

— Так, куда мы идем?

— Куда нас ведут, — улыбнулась жрица.

ГЛАВА 4

Королева Гвендиор проснулась в холодном поту, поднялась в кровати и протерла глаза. Но сколь бы она ни всматривалась в темноту

комнаты, видение не исчезало. Среднего роста женская фигура в голубоватом одеянии стояла перед ней, и след свежей крови перечеркивал ее от горла до бедер. Бесцветные, казалось, глаза смотрели на Гвен с осуждением и обидой.

— Сгинь, — сдавленно приказала королева мороку Виллины. — Сгинь.

Гвендиор перекрестилась. Не помогло. Ну же, думала она. Господь Всемогущий. Пусть призрак исчезнет, пусть исчезнет. В конце концов, во имя Господа Гвен решилась на этот отчаянный шаг.

Шаг, который перевернул с ног на голову всю страну.

Гвен горячо замолилась — как могла неистово и неустанно, читая раз за разом "Отче", "Святый" и "Благословен будь". Во имя Всеблагое, во имя Его Всесвятое, ради искоренения этой языческой скверны…

Образ покойной невестки, наконец, отступил.

Не в силах больше заснуть, королева нервно откинула одеяло, встала, запахнулась в халат и подошла к окну, отворив ставни. Пусть холодный свежий воздух изгонит всякую нечисть из комнат. Господи, чем больше проходит времени, тем труднее избавляться от навязчивого образа Виллины, который стал преследовать Гвен в день сорокоднева. В первый раз ей хватило тройного крестного знаменья, чтобы прогнать видение, теперь требовалась почти четверть часа. Будь она проклята, думала женщина, даже после смерти не дает праведным жить спокойно.

Но сколь бы королева ни поносила покойную невестку и ни посылала ей проклятий, одного было не изменить — Виллина стала ее ночным кошмаром.

* * *

Агравейн Тандарион, Железная Грива Этана, выжидал на границе с Иландаром. Военачальники и советники, разведчики и капитаны армий сообщали о готовности тех или иных подразделений, о совершенных переходах и степени вооружения солдат.

И еще о том, как шли переговоры в Кольдерте.

После смерти жены Агравейн изменился до неузнаваемости. Нет, внешне он остался тем же богатырем, к ногам которого падали девицы со всех окрестных селений, и который едва ли их замечал. Возглавив армию, пусть хотя бы на выжидающих позициях, Агравейн будто вернулся в то время, когда совсем еще не знал ни Ришильды, ни Шиады. Будто снова стал тем, о ком на всех углах королевства слагали песни, восхваляя его избранность матерью Войны и Сумерек, раз уж благоволит ему с тринадцати лет.

Бравым неутомимым Богом кровавых расправ, Агравейн метался по лагерю, поспевая всюду: в обучении, в проверке снабжения, в многочисленных поступающих и отправляемых депешах. И страшно было произнести это вслух, но даже король Удгар, не говоря об остальных, в душе признавал, что смерть королевы Ришильды придала Агравейну сил и решительности. У хорошей жены и гнилой муж человеком становится, говорили в народе. А эта маленькая девочка из такого богатыря сделала неудачника. Но вот теперь он освободился. Это промысел Богов, не иначе. Той самой Праматери, что спасла его при осаде Аттара. Того самого Бога, что вновь вложил в его руку вечно острый клинок Воздаяния.