Госпожа ворон

Машевская Анастасия

Замысел Праматери стал ясен ему теперь, одномоментно, целиком.

— Гле…

— Мы уже расставались, Тирант, — Гленн потерял терпение. — Ты смог прожить без меня почти полгода, проживешь еще. Рано или поздно война, с кем бы она теперь ни случилась, закончится, и мы сможем увидеться на нейтральной территории. Думаю, в каком-нибудь борделе столицы я непременно тебя отыщу.

Тиранта захватила волна злости:

— Да как ты так можешь, Гленн. Мы всю жизнь были вместе.

— Мы родились и умрем братьями, Тирант. Расстояние и время, что разводит нас, на самом деле не то, чтобы существуют взаправду, — отозвался Гленн и поднялся с пола камеры. Вскинул руки и

попытался настроиться на нужный лад. Делать это вне Летнего моря ему еще никогда не приходилось.

— Так и будь мне братом, — Тирант окончательно сорвался. — Линетта, Вторая из жриц… Как ты можешь из-за какой-то девки отворачиваться от меня?

— Я никогда не отвернусь от тебя, Тирант, и не променяю ни на кого, — к Гленну вернулась, наконец, его привычная манера говорить тихо и вкрадчиво, как трава шелестит перед зарей. — Слишком плохо ты меня знаешь, если думаешь, что я отворачиваюсь сейчас.

— Да, конечно, я ни черта о тебе не знаю, Гленн. Я здоровая тупая скотина, это ты у нас вечно умный.

Гленн глубоко вздохнул и развел руки, как делал всегда, проплывая в ладье мимо Часовых Летнего моря. Завеса между мирами забрезжила, как там, засеребрилась звездным светом в ночной темноте камеры и, наконец, надломилась, приоткрывая краешком тропу в междумирье. Рискованно: сколько жрецов пробовали воспользоваться этими тропами и затерялись среди них навсегда? Но выбора нет: сидеть в темнице, ожидая казни только оттого, что вдруг стал козлом отпущения для короля, друид не собирался.

Стоило Гленну попытаться шагнуть внутрь открывшегосяпрохода, как завеса, заскрежетав, закрылась. Друид вздохнул. Похоже, по-тихому не уйти. Глупо было надеется, если честно, что вот так, бе должного настроя, получится сделать в темнице то, что прежде до конца не выходило даже на Ангорате.

— Что ты делаешь? — шикнул Тирант. Он жутко не любил, когда брат начинал "куролесить".

— Ничего, — отозвался Гленн, сосредоточенный на одном из стражников. Спустя несколько минут тот без причины проснулся среди ночи и открыл дверь темницы.

— Ты идешь? — Гленн уже вышел и, обернувшись, понял, что брат не сдвинул с места.

Тирант демнстративно сложил руки на груди:

— Они все равно поймают, и тогда от короля перепадет точно.

— Тирант, от него перепадет и так. Мы не нужны ему больше.

— Ты не нужен. Потому что выпендриваешься. А я ничего не нарушал и не горю стать предателем. В отличие от некоторых.

Гленн сжал зубы: уговаривать Тиранта он не собирался. Ему и в одиночку будет сложно сделать то, что собрался. Иметь недовольного брата под боком — боком и грозило. Гленн вышел, одурманенный стражник закрыл дверь, расплываясь в бессмысленной счастливой улыбке.

— Я помолюсь за тебя Праматери, брат. — Гленн обернулся. — И передам твое почтение храмовнице, если увижу е…

— Да пошел ты, — проорал ему вслед Тирант, вцепившись в прутья решетки.

* * *

Гленн краем уха слышал, как стражники днем говорили об ожидании всемудрого старца. Видимо, Нирох попросил поддержки Ангората в переговорах, и вскоре Верховный друид Таланар прибудет в Кольдерт.

Он очень давно не видел отца, и соблазн дождаться был велик.

Но задерживаться в столице, особенно после побега из заточения, было совершенной глупостью. Что ж, поговорить с отцом, едва Гленн отыщет пристанище, можно будет и иным способом. Использовав все знания, какими владел, Гленн стащил немного золота у какого-то важного рыцаря в харчевне, взял незаметно немного еды на кухне, коня в стойле, и выдвинулся к крепостным воротам города.

* * *

Бану

бледнела с каждым днем. Она терзалась угрызениями совести, ее снедали опасения, изводили домыслы и неизвестность. Танша получила немало хороших уроков, а женщина — хороших советов, но, чтобы прислушаться к доводам рассудка и к голосу сердца, нужны тишина и время.

Их не было нигде.

Слишком многое оказалось запущено с ее руки: обработка новых полей и пашен, обучение "меднотелых" с их безукоризненной верностью Яввузам, подготовка женских подразделений, усиленная разработка шахт и рудников, добыча железа, самоцветов, камня, соли и серебра, умноженное кораблестроение и работы на верфях, производство оружия, повальное разведение лошадей и псов, проведение судебных разбирательств, выслушивание жалоб, контроль городских построек и налогообложения, возведение укреплений и фортов, ремонт дорог, налаживание переправ меж берегами рек — не упомнить и половины дел, которые Бану приходилось делать снова и снова. Абсолютно все сферы жизни после войны должны были быть приведены в порядок, и когда твои земли обширны, твои обязанности действительно велики.

Бойня Двенадцати Красок закончилась больше полугода назад, позади остались и угар похорон, и торжество воссождения в танское кресло, а Бансабира, как и прежде в военном шатре, вставала первая с рассветом, и ложилась последней — за полночь. Люди должны ей верить, должны на нее полагаться. Только так, когда раману Тахивран сделает следующий шаг, Пурпурный танаар поднимется на защиту Бану и всего многочисленного клана Яввуз.

Ради этого Бансабира была готова бодрствовать сверх меры возможного. Воистину: тот, кто выбрал служение людям, не живет для себя и не знает покоя.

* * *

Необходимость тренироваться, желание следовать разумному совету Нома и больше проводить времени с семьей, а также неисчислимая груда дел неуклонно привели к тому, что усталость Бансабиры затмила остальные чувства. Развеялось уныние, притупилась тревога. Разногласия с домашними и подчиненными, казалось, сходили на нет, и даже Адар, угрюмый, неразговорчивый ребенок, стал мало-помалу оттаивать к незнакомой сестре-госпоже.

Поскольку Бансабира отличалась особой детальностью натуры, под ее началом Пурпурный танаар просыпался после невзгод войны и "обжорства" наживой очень быстро, и вскоре стал напоминать водяную мельницу: для того, чтобы вращать огромное колесо из тяжелого дуба и молоть зерно в пыль, достаточно чуть подтолкнуть ступицу и обеспечить подачу тонкой струйки воды, совсем незначительной и безмятежной в неторопливом бесконечном движении.

Этой струйкой была Бану Яввуз. И иногда казалось, что мельница огромного надела вращалась по одной ее воле.

Правда, в колесе торчала назойливая спица, которая не сходила на нет ни под какой усталостью: то ли кому-то оказалось очень нужно добраться до Гистаспа, то ли через Гистаспа — до нее, Бану, то ли сам Гистасп темнит.

Зацепок не было, но теперь Бансабира не переживала по этому поводу. Если тебе нужно открыть ворота, но нет ключа, можно довериться времени — оно источит засов. Если нужно взять город, но стены слишком высоки, можно довериться времени — оно развеет камни как вершину бархана или сморит людей голодом. Если нужно построить будущее, но нет сил забыть прошлое, можно довериться времени — оно разотрет воспоминания в труху. Время обладает удивительной настойчивостью, терпением и памятью, и, если вдруг тебе не хватает этих достоинств, имея немного знаний, ты понимаешь, где их можно взять.