Госпожа ворон
Шрифт:
Тут расхохотался Гленн.
— Воистину, они говорят, мы заносчивы, потому что в чародействе пытаемся состязаться с Богом. Но, по-моему, эта их убежденность куда заносчивее. Боги проявляют волю в знаках и протягивают руку, помогая человеку в пути, но, когда люди ждут, что свет истины, который есть всякий Бог, свалится на них просто так, они смешны.
Резкий порыв ветра заставил Гленна замолчать. А Шиада, не сводившая глаз с Гора, померкла:
— Он не знает, где она. Он любит ее, но никогда не видел места,
— Не смей лезть ко мне в голову.
— С Таланаром ты был почтите…
Шиада осеклась, схватившись за грудь.
— Эй. Что с тобой?
Шиада ловила губами воздух, вытаращив глаза, пораженная происходящим до глубины сердца, которое, казалось, вот-вот остановится.
— Шиада, — бросил Гленн. — Шиада, что сл…
Жрец поймал женщину за предплечье и приобнял другой рукой, чтобы помочь удержаться на ногах, и содрогнулся сам:
— Аххгрр, — прорычал он как от острой боли во всем теле. Гор подскочил и отступил на шаг, наблюдая. Что, Всемилостивая, тут происходит?
Гленн смотрел в небо, высоко задрав голову и широко раскрыв глаза, но видел совсем не туманную горную синь. Чудовищный порыв ветра ободрал щеки, приводя друида и жрицу в чувство, обрывая видение, открывшееся Шиаде и переданное в одно касание Гленну.
— Мне так жаль, — надрывно сообщила жрица и, вцепившись в одежду друида, уткнулась в его грудь поникшей головой. Все мгновенно стало ясно и понятно: почему он говорил так с ней в последний раз. Почему отдал браслет. Почему был так рад встрече…
Гленн зарычал еще более утробно и неразборчиво.
— Какая тварь посмела? — заорал он и, до хруста сжав предплечья Шиады, медленно сполз перед ней на колени, уткнулся в живот и зарыдал. Гор оглянулся вокруг себя испуганно: "Кто здесь?". Какие-то голоса, шепчущие неразборчиво, окружили, кажется весь холм. И едва Гор начал разбирать слова, Шиада сдавленно подхватила древнейшую песнь плача, которая в этот миг пронзила пространство Этана — повсюду, где жрецы Ангората оплакивали Вестника Богов.
О, Праматерь людей и Богов, — завела жрица архаичный напев.
Вездесущая владычица черных снов,
Из которых нет дороги иной, чем младенчество
Через пламя, и прах, и развенчанность.
Гленн немного отстранился от ног жрицы и окончательно уселся на землю, согнув под собой колени. Со сбившимся дыханием друид, немного запинаясь меж слов, подхватил песнь и повел с самого начала, вторя Шиаде с отставанием, чтобы, как ворсинка цепляется к ворсинке в прядении, сплелась погребальная нить по Верховному жрецу, опоясывающая весь мир.
О, Нандана.
Древнейшее имя Ночи, — Шиада судорожно вздохнула, но продолжила.
Обойми Богов покрывалом своим всепрочным.
Ибо нет у Ночей
Ибо нет у спящего Сном — свидетелей.
Гор попытался шагнуть к жрецам, хотя, спроси его кто, затруднился бы ответить зачем. И вдруг осознал, что не в силах пошевелить даже пальцем.
О, Всеведующая Мать мудрости, Смерть и Верность.
Обойми покрывалом из вод уповающего на бренность.
Пусть из моря вернется всепамятный, мал с лица,
Уходящий средь красно-огненного кольца.
Они пели схожие мелодии. Начало причета в обоих устах звучало одинаково, но продолжение оказалось разным, и голоса жрецов переплетались столь причудливо, что, хотя это был плач, Гор понял, что едва ли слышал что-то прекраснее. Жрецы Храма Даг, провожавшие Клинков Матери Сумерек в путь крови и огня, не могли сплести и вполовину так же изысканно и так же по-древнему просто.
О, Единая, служителю веры пой Свой причет.
Молодая Иллана родит, а Шиада взыщет.
Таланар из седого рода заклятой стали,
Не однажды восставший средь ветви священной Тайи,
И отец, и сын, наставник, судья, палач,
Принимай, возносясь, твоих отпрысков скорбный плач.
Жрецы одновременно перевели дух и дальше запели вместе, голос в голос — тихо, бессильно.
Разгорайся лучиной из уст в уста, из лица — в лице,
Как горел твой всевидящий глаз в огненном кольце.
Как вкушали еду Познанья с твоих осветленных рук.
О, Праматерь людей и Богов, замыкай свой священный Круг.
Они допели совсем тихонечко, так что Гор едва смог разобрать слова последней строчки. Хотя — обнаружил с удивлением — ветер стих и выглянуло солнце, сияющее и слепящее, как чистота уходящей души.
Гленн все еще вздрагивал, сидя у ног Шиады. Женщина провела ладонью по лицу, стирая влажную каплю. А Гор, зачарованный, понимал, что затихло только здесь, совсем рядом, и неведомая песнь, окружавшая его сотканными вдалеке причетами жрецов со всего Этана, простирается дальше.
— Я… — подал голос жрец, — мне надо пройтись.
Он поднялся. Шиада кивнула:
— Не уходи, не простившись.
Гленн дрогнул и пошел вперед. Шиада глядела ему вслед, не торопясь разрушать тишину утеса.
— Таланар… умер? — Гор подал голос, подойдя к жрице плечо в плечо. Она, оказывается совсем небольшая. А когда зашла в зал выглядела величественной, как сама Праматерь.
— Умер или был убит — не знаю, — шепнула женщина. — Во всяком случае, я видела его лежащим у подножия лестницы в замке короля Нироха.