Госпожа ворон
Шрифт:
— Имя ему — преданность.
И, не дожидаясь, пока шатенка ляпнет еще что-то, альбинос простился:
— Буду ждать вас завтра в пять часов за оружейной. Не опаздывайте.
Иттая смотрела в удаляющуюся спину еще несколько секунд, размышляя о том, что по мнению Бану военное положение никто не отменил, и битвы только предстоят. А потом девушка глубоко вздохнула, отбросила грусть и прижала к груди ладонь, из которой октябрьский ветер сдувал отголоски чужого тепла.
Весь день Иттая ходила
К закату девица извелась до того, что ходила теперь прямая и скованная, как топор. Говорила сбивчиво и оглядывалась в откровенной панике. Тал, близнец Иттаи, рослый шатен с абсолютно черными глазами, завидев сестру в таком затравленном состоянии, забеспокоился и собственноручно отвел Иттаю отдыхать, пообещав перед уходом ничего не говорить матери и отцу. К чему им тревожиться, настаивала девушка.
Тал чмокнул Иттаю куда-то в челку и ушел, наказав заснуть пораньше. Но едва за ним закрылась дверь, девушка выпрямилась на кровати: как тут уснешь. А если и уснешь — вдруг проспишь? Ни в коем случае нельзя опаздывать. Пусть лучше она завтра скажется больной, но до рассвета нужно досидеть без сна. Иначе… иначе Гистасп никогда больше не взглянет в ее сторону. Будучи правой рукой кузины-госпожи, генерал многому у нее обучился, в особенности — не давать людям второго шанса. Так что…
Сердце Иттаи упало: да он и прежде-то не особо на нее смотрел. Весь его мир сосредоточен на одной Бану и ее делах. И то, что он проводит время с ней, Иттаей, — не более, чем желание безукоризненно выполнить приказ.
Девушка закусила губу: Бану, конечно, хорошая, но чересчур жадная. Зачем ей еще и Гистасп? У них же явно ничего не может быть.
И у нее, Иттаи, с генералом тоже ничего не получится. Хотя, не просто же так альбинос позвал ее встретиться тайно от Бансабиры.
Когда Бансабира вернулась в покой за полчаса до рассвета после ночных упражнений, идея, которая прежде казалась проявлением паники, превратилась в осознание необходимости.
Лигдам помог госпоже наскоро принять ванну и переодеться.
— Можешь идти, — поспешно отослала оруженосца спать. Едва закрылась дверь, женщина накинула теплый халат до полу, затянула тесемки, выпростала отросшие влажные волосы, взяла со стола лампу, мешочек с разноцветными камешками и выскользнула в коридор.
На втором этаже западного крыла чертога Бансабира расселила охрану. Места здесь хватало, но как бы ни разросся отряд телохранителей, кров в самом чертоге уготован только тем, кто с ней
Женщина вошла без стука, почти неслышно затворила дверь.
— Вал, — позвала Бансабира.
— Тану? — тот подобрался мгновенно. В личной охране Матери лагерей нельзя просыпаться со второго оклика.
Вал принялся подбираться на постели, но Бансабира остановила мягким жестом.
— Не суетись, — прошла внутрь, поставила лампу на прикроватный столик.
Комната была маленькая, но Вал с самого возвращения танши в чертог занимал ее один. Всем было ясно, что этот парень знает больше остальных и ответственен за что-то, помимо охраны.
В нос Бану ударил острый сивушный запах. Женщина поморщилась:
— Пил вечером, что ли?
Вал, расслабленный позволением танши, просыпался неспешно. Выбрался из-под одеяла, огляделся, чтобы накинуть поверх голого торса. Бану махнула рукой: мол, брось, что я там в походе не разглядела?
— Да, госпожа, простите, — скинул ноги с постели и быстрыми движениями попытался разгладить смявшиеся во сне штаны. Эффекта не дало. — Раду вчера проспорил Дану дюжину пинт эля. Здорово нахлестались. Извините, — еще раз протянул мужчина.
Бану оглядела его оценивающе и немного брезгливо — сугубо в воспитательных целях. Право, милые мальчишки.
— И о чем спорили? — тану расположилась на стуле возле тумбы и спросила без особого интереса. Вал затушевался, отведя глаза и почесав затылок.
— Э… да как сказать…
— Интригующее начало, — бесцветно отозвалась госпожа.
Вал облизнулся, потер подбородок, подбирая слова.
— Словом, спорили о том, что будет, если напоить элем коня: начнет он неугомонно ржать и бегать или сразу завалится.
Бансабира впервые в подобной ситуации подумала, что, наверное, спит.
— Ч… чего?
Вал счел, что повторять смысла нет. И так ясно. Бану просто схватилась за живот и беззвучно согнулась пополам, сотрясаясь от молчаливого хохота всем телом.
— Вс… Все… Всесильная. Ох. Ах-ха-ха. Вал… Серьезно?
Мужчина улыбался, но с ответами не лез.
— Погоди-ка, — вдруг угомонилась танша. — То есть они действительно проверяли, что будет с конем? Рисковали порядком на конюшне? Здоровьем животного? Да?
— Не уточнял, — Вал быстро сориентировался и ответил очень уклончиво. — Меня сграбастали пить уже по дороге в кабак.
Бану прощупала подчиненного взглядом прищуренных глаз. Наверняка врет, но по лицу ничегошеньки не скажешь. Берет удар на себя, дурень. Ладно, если все обошлось, Бансабира сделает вид, что все в порядке. Она театрально вздохнула:
— Похоже, Раду готов спорить с кем угодно и по какому угодно поводу просто для того, чтобы спорить.
Вал ухмыльнулся: да, есть доля правды. Все время с кем-то соперничает.
— Или выпить, — поддакнул телохранитель.
— Того же эля, которым поили коня? — уточнила танша. Вал молча пожал плечами.