Госпожа ворон
Шрифт:
Таким был и Вал. Бансабира, вернувшись в чертог после войны, многое прознала о его семье: о погибших родителях, о дружбе с покойным Энку, которая началась между мальчишками в военной академии, о сбереженной сестре. За отдельную выслугу в годы Бойни Бансабира лично выбрала с Валом для девушки дом и дала добро, чтобы ежедневно Вал назначал по паре рядовых — сторожить безопасность сестры.
Сама Бансабира давно уже доверила Валу чуть больше, чем одну только безопасность.
Он подобрал ей оруженосца, учтя недостатки, которыми на этой должности отличился Юдейр, а сейчас,
— Вот оно что, — протянула Бану с безмятежной физиономией. — Кто еще?
— Дан дозрел, наконец, — преодолев сомнения, сознался Вал. — Но золота он не предлагал.
— А что предлагал? — всерьез заинтересовалась тану.
Вал поджал губы и развел руками:
— Да ничего, собственно.
Бансабира захохотала.
— Воистину, Дан Наглый. Ладно, кто-то еще?
Вал затянул с ответом, восхищенно оглядев сидевшую перед собой женщину. Из всего отряда охраны, не Раду, который официально по положению имел право беспокоить ее в любое время суток, не Одхан, который был главным посредником между таншей и телохранителями, а он, Вал, был к госпоже ближе всех. И потому знал отлично: Бансабира Яввуз и впрямь ничего не делает без умысла.
— Нет, — ответил мужчина. — Больше смельчаков пока не было.
— А с этими что сделал?
— Ну, Дана попытался осадить, но он, знаете ли, немного гадкий тип, а лавану пока ничего не ответил.
— И не отвечай, — махнула рукой Бану. — Пусть думает, что ты, если уж не помогаешь, то хотя бы молчишь. Просто придумай на досуге причину, по которой, если вдруг что, мы могли бы изъять у него два лишних сундука с серебром.
Они принялись в молчании обедать: сегодня повара приготовили одну из трех здоровенных рыбин, которые на днях ей отослал Ном-Корабел. Свежий теплый хлеб, слабый охлажденный эль и мягкий сливочный сыр вносили даже какую-то дольку уюта в такое непринужденное решение дел.
Правда, непринужденной выглядела только Бансабира. Вал, как ни пытался скрыть, все всматривался в лицо госпожи, надеясь хотя бы там распознать ответы на вопросы, терзавшие его уже несколько дней.
— Спрашивай.
Вал вздрогнул и недоуменно уставился на Бансабиру.
— Ты весь обед хочешь у меня что-то спросить. Спрашивай, я отвечу.
Вал мимолетно усмехнулся — чего и стоило ждать от нее.
— Я хотел узнать вот что: вы ведь отстранили генер… бывшего генерала Отана не просто так?
Танша улыбнулась в душе: он проницательнее, чем привыкаешь думать, этот Вал.
— А беспокойства за мое кресло недостаточная причина?
— Кресло, на котором сидите вы, госпожа, — не растерялся Вал, — из-под вас просто так не вытащишь.
Бансабира усмехнулась:
— Намекаешь, что я растолстела после войны? — с озорством спросила она.
Вал усмехнулся тоже.
— Скорее, раздобрели, — с ноткой двусмысленности отозвался подчиненный.
Бану отхлебнула эля и, откинувшись на спинку кресла, спросила:
— Вы с Шухраном что-нибудь
— Пока нет, — покачал Вал головой, насторожившись по неясной причине. — Мы следим и за ним, и за его людьми, и за покоями, когда только можем.
— И тебе нечего рассказать?
— Нечего, — покачал он головой. О встрече генерала с Иттаей ей пока лучше не знать.
— Ясно, — она снова глотнула эля, закрыв глаза. — Ты прав, когда говоришь, что дело не только в опасениях насчет претензий Адара на танаар, которые бы со временем Отан непременно поддержал. Я задумывалась об отставке Отана уже давно, но просто сместить его с должности было глупо. В жизни не так уж много возможностей, Вал. Ими стоит пользоваться с умом, чтобы извлекать максимум выгоды.
— Отчуждение вас с братом трудно назвать выгодой, госпожа.
— К сожалению, да. Но это поможет тебе в твоем расследовании. Видишь ли, выбирая между младшим братом и генералом, Гистасп для меня и был, и, вероятнее всего, будет куда полезнее. Если на него покушались с целью освободить место генерала, так я освободила одно, и сейчас, благодаря этому могу получить развернутое представление, кто и на что ради него готов. Если Гистаспа хотят прикончить из-за самого Гистаспа, у них еще будет возможность. А заодно и пример, что за спиной этого генерала по сей день расправлены мои крылья, и не стоит их недооценивать. Если же Гистаспа желал порешить сам Отан — а это не лишено причин и свидетельств — тогда все просто встало на свои места.
Вал показался себе деревянным: кажется, у него отнялось небо, где-то в середине трохеи замерло дыхание, онемели конечности. Что же там все время происходит, у нее в голове?
— Как ни посмотри, — заключила танша, — отставка Отана только на руку.
Бансабира уставилась на стол отсутствующими глазами и непроизвольно начала стучать пальцами по столешне.
— Значит ли это, что на самом деле уже давно решили, кого поставите на освободившееся место?
Бансабира взметнула брови и вздохнула:
— Увы, нет. Есть пара предположений, но я не тороплюсь. Опрометчивые поступки сейчас недопустимы.
Как и всегда. Но сейчас — особенно. После войны все происходящее кажется не более, чем муравьиной возней: браки, местные козни, жалкие опасения. Но именно от того, как Бансабира решит все эти вопросы, зависит исходная расстановка фигур на шахматной доске, когда настанет время сыграть последнюю партию с раману Тахивран. И недооценивать их нельзя.
— А… — Вал вдруг задумался, — вы не думали назначить на этот пост ахтаната Тахбира?
Дерзкий вопрос, понял мужчина. Впрочем, Бану, кажется, не сочла его за рамками компетенции Вала.
— Думала — не то слово. Но дело в том, что я не могу назначить дядю и казначеем, и генералом. И если войска я могу поставить под начало кого-то еще, то мое золото беречь явно придется ему. Кроме него на эту роль сгодился бы только Гобрий, но он тоже уже генерал, и там он, честно сказать, на своем месте.
"Я бы даже сказала, — додумала Бансабира, — это самый подконтрольный генерал из всех, если вдуматься".