Гость из будущего. Том 3
Шрифт:
— Ха-ха-ха! — вдруг в десяти метрах от нас загоготал уже знакомый голос.
— Кто это?! — вздрогнула всем телом Вертинская и чуть не выронила минералку из рук.
— Не обращай внимания, это местная сумасшедшая кикимора бесится! — громко сказал я. — Её леший замуж не берёт, вот она и бросается на всех встречных поперечных.
— Бедная, — буркнула Настя, посмотрев на меня огромными испуганными глазами.
— Да уж, дура дурой, а загнала нас в эти долбеня, — улыбнулся я и вынул из мокрой сумки два, можно сказать уже помытых
Я не закончил фразу, так как Анастасия обняла меня и громко зарыдала.
На следующее утро, с первыми лучами солнца, наша изрядно помятая парочка медленно ковыляла по грунтовой дороге, которую я приметил ещё накануне. Выбранное мной направление на северо-восток, по идее должно было вывести либо к людям, либо на Выборгское шоссе. А дальше — дело техники: ловим попутку, доезжаем до комаровского «Дома творчества», а там слёзы, объятья, восторги, прощение всех грехов и прегрешений и, конечно, душ, чистое бельё и сытный завтрак плавно переходящий в гораздо более сытный обед. Примерно, такими словами я подбадривал свою драгоценную коллегу.
— А я вот сейчас здесь сяду и с места больше не двинусь, — вдруг выдала мне Настя Вертинская и, сойдя с пыльной грунтовки, уселась на траву.
— Не понял? — опешил я. — Тут по моим прикидкам ходу всего полчаса. Это что за номер лесной самодеятельности? Я тебя не унесу.
— Пока не пообещаешь, что в следующем фильме будет для меня роль, ничего не знаю и никуда не пойду, — Вертинская по актёрски надула губки и гордо отвернулась в сторону соснового бора.
— Я же уже обещал, что роль в новых «Тайнах следствиях» будет. Пойдём, пожалуйста, — взмолился я, — сегодня, если ты не забыла, закрытие кинофестиваля. Поспать бы часок, да поесть бы разок.
— Я отлично помню, все твои обещания! — закапризничала Вертинская. — Снимешь меня в маленьком эпизоде, и какой от этого прок? Я хочу нормальную полноценную роль! А ты все лучшие роли своей Ноннке отдал.
«Вот „кикимора“ киношная, — зло подумал я. — Вчера болотная кикимора полночи хохотала, глаз не давала сомкнуть, а сейчас у этой проснулось протестное самосознание. Час от часу не легче. А кого я должен снимать в главных ролях, как не свою любимую женщину? И её, между прочим, природа и внешностью и талантом не обделила».
— Нормальная будет роль, — проворчал я и, тоже сойдя с дороги, уселся на траву.
— Рассказывай, — категорично потребовала Анастасия.
— Значит так, — тяжело вздохнул я, ибо врать тоже дело не простое. — Твоя героиня уволилась из музея и устроилась работать актрисой в местный городской театр. А один из подозреваемых как раз служащий этого очага культуры в нашем море бескультурья. И опер Казанова, актёр Олег Видов, посетив репетицию, мимо такой красоты, как ты, пройти не смог.
— А что потом? Хы-хы, — захихикала Вертинская.
— А
— Какая Италия? Какая Турция? — пролепетала актриса. — Ты что, Феллини, такое городишь?
— Я имел ввиду курорты Болгарии и Черного моря, — виновато буркнул я и тут же рявкнул, — вставай пока червяки с муравьями не залезли куда не надо!
— Какие червяки?! — закричала Анастасия Вертинская и подскочила на полтора метра вверх, позабыв, что сегодня уже пила из ручья и частично спала на земле.
И вдруг на грунтовую дорогу вместо колхозника на гужевом транспорте, выкатился автобус марки ЗИЛ-158, и это был тот самый «тарантас», который возил нашу творческую бригаду в Выборг.
— По нашу душу, — обрадовался я и поднял две руки вверх, словно язычник встречающий восход солнца.
— Псих, — прошипела на меня Вертинская.
А тем временем автобус, не доезжая двадцати метров, остановился и, подняв клубы глинистой пыли, раскрыл двери. И не прошло и секунды, как с криками: «нашлись» из автобуса стали выпрыгивать наши коллеги по киношному цеху.
— Братцы, — прошептал я и, вспомнив финальный эпизод из истерна «Свой среди чужих, а чужой против хищника», запел мотив волшебной мелодии Эдуарда Артемьева. — Та-да-тааа, та-та-да-тааа, та-рааа, та-ра-ра-ра…
— Людиии! — хриплым голосом заорал Владимир Высоцкий, выскочив одним из первых. — Феллини, от радости с ума сошёл!
А за ним гурьбой на нас набросились Олег Видов, Лёва Прыгунов, Сава Крамаров, Андрей Миронов, Василий Шукшин, который, не переставая, сыпал матерными ругательствами. Но самой первой на мне повисла Марианна Вертинская, потому что Высоцкий и остальные мужчины решили сначала пообнимать Анастасию. Наконец, до меня добралась и моя Нонна. Её как самую миниатюрную девушку в этой толчее чуть не затоптали. Она впилась губами в мои уста и висела на моей шее почти полминуты.
— Ты просто не представляешь, как я всю ночь волновалась, — шептала Нонна, продолжая целовать моё лицо.
— Всё хорошо, — шептал я в ответ. — У нас всё будет хорошо.
Но почему-то среди такого островка бурной радости рыдала единственная Люда Савельева.
— Людочка, все же живы, — успокаивали её Олег Даль и Александр Збруев.
— Я знаююю, — всхлипывала она, роняя огромные слезинки.
— Я была просто уверена, что ты мою сестрёнку обязательно отыщешь, — шептала мне на ухо Марианна. — В тебе что-то есть такое, не наше, необычное.
— Всё хорошо, всё хорошо, — бурчал я, обнимая и целуя всех подряд. — Люда, не надо слёз, — улыбнулся я Савельевой и чмокнул её в щёку. — Александр, — пожал я руку Збруеву, — отвечаешь за Людмилу сегодня головой. Что-то не нравятся мне эти «водопады».