Гостинодворцы. Купеческая семейная сага
Шрифт:
– Хорошо.
Фабрика Аршинова находилась под Москвой и управлялась, как и большинство фабрик, директором-англичанином. Старик Аршинов наезжал туда раз в неделю, а иногда посылал и сыновей.
– Захватишь деньги и передашь их Джемсу Иванычу для расплаты с рабочими.
– Хорошо.
– Да не потеряй, смотри… денег с лишком тридцать тысяч.
– Не в первый раз возить…
– Знаю, что не в первый, да голова-то у тебя не делом бывает забита… начнешь читать газеты и проворонишь сумку.
– Я в дороге никогда не
– И хорошо делаешь. В твоем чтении проку мало: купец должен делом заниматься, а не книжками. И без тебя ученых-то по Москве сотни без сапог шатаются.
– Больше ничего не прикажете? – сделал движение Сергей.
– Ничего. Кланяйся Джемсу Ивановичу и скажи, что я на днях сам приеду… и завтра я бы поехал, да дело есть… ступай.
На лестнице раздались торопливые шаги, и в палатку вошел Иван, высокий, крепко сложенный блондин с пухлыми щеками и небольшой бородкой, беспорядочно торчавшею в разные стороны.
Он окинул равнодушным взглядом брата и нагнулся над плечом отца.
– Присылали за мной? – вопросительно уставился он на старика.
– Посылал. Садись. Сергей, ступай вниз!
Сергей спустился в лавку и засел за свою конторку.
К нему, озираясь во все стороны, подошел старший приказчик и проговорил шепотом:
– Слышали новость, Сергей Афанасьич? Афанасий Иванович Ивана Афанасьевича женить хотят.
– Не слыхал, да это меня мало и интересует, по правде сказать.
– Как же не интересовать, помилуйте, ведь брата родного женят… на свадьбе попируем.
– А на ком, не слыхали?
– Не слыхал… сами, чай, знаете, что Афанасий Иванович не любит разглагольствовать… кончать совсем дело, в те поры и объявят… кажется, сходят.
Приказчик отскочил от Сергея и схватился за первый попавшийся под руку кусок товара.
Сверху сошел Иван, посмотрел на приказчика и отдал ему какое-то приказание.
Приказчик скрылся в заднюю половину лавки, где раздавались голоса артельщиков, паковавших товар.
– Сергей! – подошел Иван к брату. – Ты, кажется, дружен с молодым Алеевым.
– Бываю иногда, – потупился тот, – а что?
– Сестру его… видал?
– Липу? Да… тебя она интересует?
– Да я ее и не видал никогда… Завтра еду с отцом смотреть ее.
Табуретка полетела с громом в угол. Сергей вытянулся и, бледный как смерть, двинулся к брату.
– Не смей! – задыхаясь, крикнул он, сжимая кулаки. – Слышишь, Иван, не смей!
Иван невольно попятился назад и наткнулся на вошедшего купца с длинной седой бородой.
Купец посмотрел с удивлением на братьев и приподнял шляпу.
– Ивану Афанасьичу почтение!.. Сергею Афанасьичу нижайшее! – проговорил он, сладко улыбаясь.
– Вы к папаше? – спросил его Иван, приходя в себя и пожимая старику протянутую руку. – Пожалуйте в палатку…
Купец приподнял еще раз шляпу и неторопливо, все с той же
– Да ты что же это, Сергей… ошалел? – сдвинул брови Иван, становясь за конторку.
– Не смей ездить к Алеевым, – подступил снова Сергей к брату, – не смей!
– Вот как! Странные нонче порядки пошли; младшие братья начинают старшими командовать… вот оно что значит, ученье! Ах, дурак, дурак! Кого же мне слушать: тебя иль отца?
– Меня…
– Скажи пожалуйста!
– Меня. Я люблю Липу… слышишь, Иван? Люблю, безумно люблю и никому ее не отдам.
Иван от такого неожиданного признания широко раскрыл глаза и с удивлением уставился на брата.
– Понимаем-с, – проговорил он наконец, и скверная улыбка искривила его пухлые румяные губы, – понимаем-с… роман-с, значит, завели… Ужасно это для меня чувствительно… То-то мне удивительно, что это наш Сереженька все к Алеевым да к Алеевым, а он там амуры завел… Хе-хе-хе…
– Можешь смеяться, Иван, сколько тебе угодно, но если ты только посмеешь жениться на Липе, я тебе враг на всю жизнь…
– Ах, как это для меня страшно… даже убийственно, ей-богу!
– Оставь свои площадные прибаутки в покое. Я тебе говорю серьезно, как брат брату… Нет, больше, как порядочный человек человеку, и ты должен, – слышишь? – должен понять, что дело идет о счастье, о целой жизни близкого тебе человека… ты не видал Липы, не знаешь ее совсем, а я люблю ее… Пойми, брат, люблю и душой, и сердцем… неужели же ты станешь на дороге к моему счастью? Неужели у тебя хватит дерзости исковеркать жизнь двух человек?
– Чудной ты, Сергей, ей-богу… Да разве я сам хочу жениться? Эка невидаль – жена! Отец говорит: женись, и кончено.
– Да разве мало невест помимо Липы? Скажи отцу, что она тебе не нравится.
– Так вот он меня и станет слушать… Да что ты отца-то первый день знаешь? Скажет: гожа! Ну и иди под венец… с ним, брат, разговор короткий…
– Хорошо, я переговорю сам с отцом; но только ты, Иван, дай мне слово, что будешь всеми силами противиться этому браку.
– Изволь. Мне все равно, только навряд ли что выйдет из этого: если отец решил, значит, так и будет!
– Ну, это мы еще увидим…
– Да что ж она, хороша очень, что ли? – продолжал ухмыляться Иван.
– Я знаю одно только: я люблю ее и больше ничего не знаю.
– Значит, писаная… И давно ты в ее втюрился-то?
– Не все ль тебе равно?
– Любопытно все-таки… Поди, целовался с ней?
Сергей ничего не ответил. Он облокотился на конторку и погрузился в горькое раздумье.
Полгода тому назад он совершенно случайно был послан отцом за какою-то справкой к старику Алееву, покупавшему у них товар на крупные суммы. Старика не было дома. Сергея встретил сын Александр, которого он давно знал по «городу», и пригласил к себе посидеть, пока приедет старик.