Государь Руси
Шрифт:
867 год, 1 сентября, Новый Рим
Тот ужас, который развернули викинги в нижнем течении Двины в самые сжатые сроки, доносились до Нового Рима эхом. Они сумели не только застать врасплох все этих ливов и латгалов, которые больше болтали про угрозу «северян», чем ее реально испытывали, но и ужаснуть кривичей.
Села разграбляли подчистую, вырубая всех без всякого зазрения совести. Кроме молодых девушек. Их брали в плен и развозили кто куда. Ценный же, ходовой товар, востребованный всюду. А прочее награбленное свозили в Ладогу, где обменивали у людей Ярослава на оружие и доспехи за полцены.
Некрасиво. И наш герой даже испытывал определенное угрызение
– Так язычники же, – развел руками Ярослав.
– Обрати их в веру истинную!
– Э, нет, друг мой. Обращать в веру – дело клира. Я – светский правитель и власть моя – светская. А вы, как я погляжу, даже в столице моей людей в христианство словом и примером обратить не можете. Все порываетесь заставить силой оружия. Разве это не грех?
– Ты же должен нам помогать!
– Так я и помогаю. Но не силком же их вести в церковь?
Так и переругивались. Духовник иногда лез в бочку, но не сильно и не глубоко. Умный попался. Его специально такого отбирали. Но точил потихоньку совесть, как вода камень. Подталкивал Ярослава к тому, чтобы применить силу и свою власть там, где священники не справлялись. Подталкивал, но пока все без толку. Потому что наш герой не видел своей выгоды в такой помощи.
Вот и теперь, уцепившись за новость, духовник попытался привлечь Ярослава на помощь людям, притесняемых язычниками. И с удивлением узнал об их собственных бесчинствах. И о том, что это все – по сути – наказание. Ему это не понравилось. Он попытался усовестить Ярослава, но дело это гиблое, искать у Государя совесть. Чай не мальчик уже и больше головой думает, а не эмоциями живет…
Впрочем, кроме выслушивания отчетов о «контртеррористической операции» у него и иных дел хватало. Например, открытие первой простой школы. Наверное, первой в истории.
Наш герой стоял возле двухэтажного землебитного здания длинной метров двадцать. И толкал речь перед большим количеством людей, что собрались вокруг. Про «Альма матер» и пользу образования. Про то, что сегодня – удивительный день, который войдет в историю. И так далее. И тому подобное.
Рядом с ним находилось сорок стесняющихся ребятишек в возрасте от семи до девяти лет. Это ученики. И пятеро преподавателей, один из которых был по совместительству директором школы. Ну и завхоз с поваром.
В отличие от школы, в которой занимались его сыновья с их друзьями, эту школу Ярослав организовывал на совсем других принципах. Она была не только бесплатной и добровольной, но и в ней могли заниматься любые дети на добровольной основе. Если же их поведение оказывалось неподобающим или старание недостаточным, то их гнали взашей. Кто они – не важно. Богатство и влияние их родителей – не важно.
Кормили тут три раза и опять-таки бесплатно. И кормление было задумано очень недурное. С ежедневной порцией меда и отварами – компотами из полезных ягод круглый год. Где-то свежих, где-то сушеных. Плюс мясо. Опять-таки, каждый день по паре гривен [28] .
28
1 гривна это 100 грамм. // Система единиц масс, введенная на Руси: 1 лепта = 1/1000 мины (1 грамм) // 1 золотник = 1/200 мины (5 грамм) // 1 статер = 1/100 мины (10 грамм) // 1 унция = 1/40 мины (25 грамм) // 1 гривна = 1/10 мины (100 грамм) // 1 либра = 1/2 мины (500
Занятия шли учебный год, то есть, с 1 сентября одного года по 1 июня, следующего с перерывами только в воскресенье, которое было выходным.
Программа проста как мычание. Чтение и письмо на славянском языке. Хотя бы по слогам. Счет на уровне основ арифметики. Хотя бы на пальцах. Плюс детишкам читали лекции по основам естествознания, географии и медицины. Причем упор был сделан на медицину, а точнее на санитарию и гигиену. Ну и физкультура. Куда уж без нее?
Эта школа, по задумке Ярослава, должна была выступить основой начального образования. Каждый год – новый поток, чтобы как можно скорее протащить через школу максимальное количество учеников. Пока – через одну школу. А дальше, по мере подготовке преподавателей их нужно будет открывать. Не только в Новом Риме, а вообще, окинув их сетью все владения Ярослава.
– И кто за это будет платить? – Нахмурившись поинтересовалась Пелагея, когда муж поведал ей масштаб своей задумки.
– Пока – я. Пока. Потом введу налог.
– Налог?
– Чтобы все подданные скидывались на содержание школ. Раз в год, под урожай, сдавали бы по определенной доле своих доходов.
– А им это надо? Испокон веков без этого жили и еще столько же проживут.
– Ну откажутся, значит школы будут только в городах. Жителям Нового Рима и Новой Трои точно образование нужно. Сама видишь сколько ремесел развилось. И писанины да счета разного с каждым годом становиться только больше. Пока мы выплываем за счет грамотных греков. Но не ты ли мне говорила, что нужно не забывать про кривичей. Или я ослышался?
– Я… но это ведь…
– Образованный человек стоит выше дремучего. Или тебе нравится, что кривичами управляют греки?
– Не нравится, – еще сильнее нахмурилась Пелагея.
– Ну вот и донеси эту мысль до старейшин. А еще донеси до них мысль, что я не ограничусь начальной школой. Это будет только первой ступенью образования. По мере подготовке учителей я постараюсь открывать следующие ступени. И так – вплоть до Академии, что сможет конкурировать с Мангаврской высшей школой в Константинополе.
– Ты опять замахиваешься на что-то великое? – Недовольно повела бровью Пелагея.
– Я уже сделал великое. А Академия – это так, финал.
– Великое?
– Вот эта маленькая простая школа – это и есть великое.
– Ты опять шутишь?
– Я сама серьезность.
– Тогда объяснись.
– Эта школа кажется мелочью, скорее даже блажью. Но это – наверное самое значительное мое достижение. Потому что она, даже оставшись одной – единственной, за лет десять сделает больше для изменения людей вот тут, – постучал он по своей голове, – чем все остальные мои творения вместе взятые.
– Не обольщайся, – покачала головой Пелагея. – После нашей смерти их позакрывают и забудут, ибо баловство.
– Я бы поспорил с тобой, но ведь когда станет ясно кто прав, а кто ошибся мы оба будем мертвы. Так ведь?
– Ты нагородил очень много всякого, что идет в разрез с обычаями предков наших. Думаешь кривичи не отбросят все это, как наносной мусор? Уже сейчас они ругаются. Уже сейчас ворчат, но не смеют открыто против выступить.
– А кто ругается?
– В смысле?
– Ругаются старики. А будущее за юностью. И юность впитывает мои нововведения, вырастая на них. Посмотри на мой легион. Каждый умеет читать, писать и считать. Каждый связывает свое благополучие и будущее со мной и всем тем, что я делаю. А это уже более тысячи вооруженных и хорошо обученных военному делу людей.