Государственная недостаточность. Сборник интервью
Шрифт:
– Нормально отношусь. Когда-то я даже руководил сценарной группой сериала «Салон красоты». Это была весьма тяжелая работа. И пожалуй, в такие игры я больше играть не буду. Но телевизионный «Козленок в молоке» – это не «мыльная опера», а экранизация. Абсолютно разные вещи.
– Вы упомянули еще один сериал, который снимается по роману «Замыслил я побег…». Это будет тоже экранизация?
– Да. Там сценарий написал Рустам Ибрагимбеков, а снимает сериал в объединении «Телефильм» Мурад Ибрагимбеков. Это будет семейная сага, охватывающая период с середины 70-х до наших дней. В общем, история одной
– А для «Козленка в молоке» вы сами писали сценарий?
– Сам.
– И что вы ждете от этой картины?
– Двух вещей. Надеюсь, что получится хороший, веселый, смешной фильм, который люди будут смотреть и пересматривать. Ведь у нас не так много комедий, которые можно показать под праздники, – их, пожалуй, можно пересчитать по пальцам. И второе, я рассчитываю, что те, кто не читал роман, после картины захотят прочитать его.
В России есть и литература, и книжный товар
Автор нашумевших в годы перестройки повестей «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба», Юрий ПОЛЯКОВ уже два с половиной года руководит «Литературной газетой». Не забывая при этом, разумеется, и литературу. В октябре на Первом канале выйдет восьмисерийный фильм по его роману «Замыслил я побег…», а на НТВ или РТР (пока что каналы воюют за право первой руки) такой же длительности сериал по роману «Козленок в молоке». Впрочем, публицистика все-таки занимает главное место в творчестве известного писателя.
– Юрий Михайлович, вы руководите некогда одним из самых популярных в СССР изданий, даже в те времена весьма свободным в суждениях. Удается ли поддерживать традиции?
– Нам удается, на мой взгляд, возрождать эти традиции. Это было непросто, так как после ухода Чаковского «ЛГ» к началу нового тысячелетия превратилась в заповедник непуганых либералов. Они писали так, будто не было десятилетия краха гайдаровских реформ, чудовищных геополитических катаклизмов, войн и демографической катастрофы. Газета потеряла читателей, авторов.
Сегодня мы отражаем весь духовный спектр общества. Восстановили традицию дискуссии не между единомышленниками, а между людьми, стоящими на противоположных позициях.
– Отвечает ли вызовам времени современная российская литература? Или она все-таки отвечает вызовам рынка?
– Всегда, даже при советской власти, существовали два слоя литературы. Что, в СССР не было рыночной литературы, детективов, военных приключений? Но была и серьезная литература, которая занималась анализом ситуации, нравственной обстановки в обществе, пыталась смоделировать психологический портрет людей своего времени, развивала язык.
Так и сейчас, просто рыночная литература стала шире, потому что рынок стал больше, и она стала менее качественной, потому что нет ни редактуры, ни приличных переводов. А зачем – ведь и так покупают. Но эта литература не занимается формулировкой общественного самосознания, не развивает язык. Это как кроссворд. Он ведь тоже словами написан, но мы это литературой не называем. Это
Параллельно развивается и нормальная духовная литература. И есть очень интересные авторы. И любопытно вот что: «кроссвордная» литература по своей идеологии буржуазна, а серьезная литература практически вся, независимо от того, кто ее пишет, красно-коричневый Проханов или «либеральный» Битов, антибуржуазна.
– Не подавляет ли рынок массовой литературы рынок литературы серьезной?
– Этого не может быть. Маринина и Битов, к примеру, рассчитаны на разного читателя или, если хотите, на читателя в разном состоянии. И всегда так было. Булгаринский «Иван Выжигин» имел тиражи, несопоставимые с тиражами пушкинской прозы. А лубки с Блюхером покупали еще больше, чем «Ивана Выжигина». Но в школе-то мы именно Пушкина изучаем.
Кстати, есть детективисты гораздо лучше Марининой и Донцовой. К примеру, Сергей Устинов или Мария Семенова («Волкодав»). У них от романа до романа не полтора месяца, а полтора-два года. Кто же в них будет вкладывать рекламные деньги? Зато их романы будут читать и перечитывать. Самое трудное – написать перечитываемую книгу.
– Извечный вопрос: «С кем вы, мастера культуры?» Вы, к примеру, недавно вступили в «Единую Россию». Зачем?
– Мы переживаем период, напоминающий «сменовеховские» времена. Часть российской интеллигенции была оскорблена антигосударственной политикой последних лет, вопиющим государственным нигилизмом ельцинского периода, разгромом страны ради сиюминутной выгоды. Я долгое время был в оппозиции. Сегодня «Единая Россия» выступила фактически со «сменовеховской» идеологией. Да, рынок будет, демократия остается, но государство надо восстанавливать. И как только это было сказано, те люди, что стояли в оппозиции, потянулись в «Единую Россию». Я не исключение, хотя кое-что в этой партии меня и настораживает…
– Вы дважды участвовали в избирательных кампаниях, на этот раз тоже пойдете в Госдуму?
– Нет. Тогда я баллотировался, потому что полтора десятка лет сидел дома. Я писал в книгах то, что думаю. Но книга – это оружие длительного пользования. Мне один знакомый говорит: «Я только недавно прочитал «Демгородок». Эх, если бы я его прочитал в 1993 году, когда он вышел, я бы на многие вещи по-другому смотрел!» То есть книга шла к человеку 10 лет. Я надеялся получить через парламент трибуну. Хотелось сделать обществу прямой массаж сердца.
Теперь у меня есть газета, через которую я могу доносить до читателей свои идеи. А материала для сатирического романа о выборах у меня за две кампании набралось с избытком. Наконец, к режиму Ельцина я был в яростной оппозиции. К нынешнему у меня, как у всякого нормального человека, есть претензии, но у меня нет ощущения, что этот режим – антироссийский. И желания все бросить и начать бороться с ним у меня тоже нет.
Уверен, что ревизия приватизации будет. Использование народного достояния для роста личных капиталов, для покупки каких-то клубов в то время, когда в стране, как на днях признано, сверхсмертность, – противоестественно. Такая ситуация не может вечно существовать. Ошибка олигархов в том, что они думают, будто бы с появлением у них сотен миллионов они становятся небожителями. Да нет же!