Готамерон. Часть I

Рид Элисон

Судьба Грога была не менее туманна. Минули две недели с тех пор, как они виделись в последний раз. Он ведь не мог однажды утром проснуться и решить, что друзья ему больше не нужны. Гримбальд почему-то был уверен, что на фермах Грога нет, как и в том, что он жив, но появится нескоро.

Погрузившись в размышления, он не заметил, как спустился с холма и очутился на краю ивовой рощи возле болота. Барток все болтал, время от времени посматривая на него в ожидании кивка или одобрительного мычания. Взгляд Гримбальда остановился на мшистых островках посреди озера, усеянного желтыми цветами. Он вспомнил, как Грог однажды поплыл туда, чтобы нарвать букет ирисов для Кассии. В

тот момент, когда парень поднялся на ближайший островок, из воды на него набросилась вырна — мерзкая, человекообразная рептилия, с длинными волосами и черной чешуей, чем-то похожая на сгорбленную старуху. Верткая тварь попыталась сбить его с ног острыми когтями. Грог не растерялся и зарезал болотную старуху ножом, а потом вместо ирисов принес изумленной девушке трепещущее сердце монстра.

Гримбальд улыбнулся, вспомнив перекошенное лицо подруги. Из страха обидеть храброго друга, она приняла кровавый дар, и стояла на дороге, не зная как с ним поступить дальше.

— Я знал, что тебе понравится, — донесся надоедливый голосок. — Можешь взять парочку.

Гримбальд опомнился, метнув раздраженный взор на болтуна. Барток шел сбоку, протягивая ему пучок тисовых стрел с режущими наконечниками. Скупо поблагодарив охотника, он спрятал дарственные снаряды в колчан и ускорил шаг.

— Ты к Грогу идешь, да? — лукаво улыбнувшись, спросил охотник. — Что же еще тебе могло понадобиться на фермах.

Парень ухмыльнулся зыркнув на опушку, за которой начинались пшеничные поля. Гримбальд от удивления даже пошатнулся, споткнулся об корень и упал бы, не удержи его Барток.

— Все в порядке, приятель? Не хотел тебе говорить, но ты плохо выглядишь.

— Ты его помнишь? Помнишь Грога? — выдохнул Гримбальд, теперь уже совершенно ничего не понимая.

— Конечно. Такого мясника попробуй забудь. Так ты к нему идешь?

— От тебя ничего не скроешь.

— Еще бы! — поддержал охотник. — Знатные у тебя друзья. Жаль, мои ко мне липнут только когда есть деньги.

Он достал из мешка бутылку с джином и использовал ее по назначению. Гримбальд проглотил подступивший к горлу ком, жестом отклонив предложение хлебнуть на двоих. Голова разрывалась от мыслей. С чего это Барток так легко заговорил о Гроге? До сих пор никто из его окружения не вспоминал наемника. Кэрк, встречавший молодого воина чуть ли не каждый день, и тот за все время ни разу не произнес его имя. Темное дело становилось все чернее и уже попахивало нечистотами из смоляной ямы их общего врага.

Отвернувшись, Гримбальд заметил впереди мощеную площадку, отгороженную с трех сторон кустами сирени. В центре ее на мраморном постаменте стояла позолоченная статуя Нисмасса в человеческий рост. Осанистая фигура в робе нисманта и плаще с капюшоном замерла в каноничной позе. Обе руки верховного божества были связаны, чтобы люди помнили о его жертве, которую боги принесли в конце Старого Цикла. Тогда, скрепив поцелуем Союз о невмешательстве, Нисмасс, Ниргал и Нигма оставили Гамелан людям, поклявшись управлять миром каждый из своего плана.

— Тебе ведь приходилось бывать в кеновии? Слышал историю об Огнеглаве? — спросил охотник, пряча бутылку в мешок.

— Нет. Наверное, она очень скучная, — промямлил Гримбальд, лениво мотнув головой.

— Неправда. Слушай! — Барток подошел ближе. — Говорят, раньше там существовал обычай — по ночам зажигать огни в башнях. Как-то раз в обители гостила труппа жонглеров, гордостью которых был ручной мирквихтт. Летней ночью один из нисмантов как обычно пошел в башню с зажженной лампой. Вырвавшийся на свободу мирквихтт подстерег его на лестнице и откусил голову. Мастер, правда,

не растерялся, и перед гибелью успел сжечь зверя заклинанием. С тех пор, летними ночами в башнях иногда загорается огонек. Говорят, что это бродит не нашедший покоя нисмант. Прислушники называют его огнеглавом, потому что лампа ему больше не нужна. Вместо головы у него пылающий череп мирквихтта!

Гримбальд долго молчал. Одно дело легенды, в тени которых всегда были реальные события, и совсем другое — сказки. В байки, рассказанные у костра, он не верил. Упоминания о демонах, дукерах или привидениях звучали так же нелепо, как принудительная «ссылка» кого-то к Ниргалу на рога. Никаких рогов у Ниргала, разумеется, не было, как не было мифических существ, о которых болтали простодушные люди вроде Бартока. Это в былые времена, еще до расцвета империи Меандрия жители песков изображали Ниргала в виде козла или быка, а потом как воина — в доспехах с кривым мечом. Рога тогда долго оставались на его шлеме, а после их заменили капюшоном. Со слов образованного Верфа, это было до того, как злое божество полностью переодели в лазурную мантию и связали руки, превратив в лишенный оболочки образ. Такие сказки чем-то напоминали ему преображение темного бога, состоя из множества анахронизмов и предубеждений, за которыми не было правды.

Барток все это время продолжал сверлить его упрямым взглядом, и ему поневоле пришлось заговорить:

— Не выдумывай. В кеновию никогда не пустили бы жонглеров, а зверь вроде мирквихтта не смог бы подняться по узкой лестнице.

— Я собственными глазами видел огонек в башне, на прошлый новос, когда охотился близ ущелья.

К счастью Барток умолк, когда кончились болотистые рощи и потянулись пашни. Вышагивая по дороге меж двух полей, Гримбальд наблюдал, как из земли на горизонте вырастает форпост наемников. Две деревянные башни, стоящие на земляной насыпи, были отгорожены частоколом. Треугольную крышу одной из них венчал двухцветный флаг с гербами барона Орвальда и леди Поланы. Минуло около часа, прежде чем две пыльные колеи подвели их к сторожевой арке, через которую проходили все торговцы, желавшие попасть в срединную долину. Рядом с частоколом неподалеку стоял бревенчатый домик, возле которого на колодах сидели два наемника. Заметив путников, одноглазый воин тотчас встал и повелительным жестом потребовал их к себе. Гримбальду это показалось странным. Обычно его пропускали без вопросов. Все знали, к кому он идет и что будет, если ему помешать.

— Утро доброе, парни, — поздоровался Барток, вместо руки протянув стражникам мешок.

— Ты опоздал, — пробасил лысый наемник, вооруженный боевым топором. Правая рука здоровяка держалась на кожаной лямке, переброшенной через левое плечо.

Рослый наемник с повязкой на правом на глазу принял мешок из рук охотника, извлек оттуда объемный сверток с печатью, после чего вернул остальное и удовлетворенно промурлыкал:

— Расслабься, Брик. Товар он доставил в целости.

— Какой еще товар? — спросил Гримбальд, наблюдая, как Барток снова прикладывается к бутылке.

— Самый дорогой на Миркхолде, после руды и шлюх, — раздался спокойный голос со стороны.

Из домика вышел ухоженный светловолосый воин в серебристом доспехе. Лицо его излучало уверенность. На тонких губах наемника застыла надменная улыбка. Гримбальд часто видел его на ферме и, благодаря жалобам Грога, знал, на что тот способен. Дистенза был военным дезертиром и, судя по всему, недостаточно умным, поскольку не боялся прилюдно дефилировать в доспехах королевского гвардейца. На Миркхолде он чувствовал себя как дома, хоть и появился здесь совсем недавно.