Готика. Становление
Шрифт:
Горна, как и меня, немного сбило с толку такое странное приветствие, а для усиления эффекта генерал добавил:
– Я ждал вашего прибытия.
– Мы не могли не зайти, – рассеянно ответил Горн, – это…
– Мильтен, я знаю, – ответил Ли, подойдя поближе и всматриваясь в моё лицо, – я помню почти всех бойцов, бившихся под моим началом, и тем более, отличившихся. Ты помогал нам разведать место для лагеря, а бой с маткой ползунов и вовсе невозможно забыть. Немногие тогда дошли до конца, и тем более вернулись обратно невредимыми. Признаться, я надеялся увидеть тебя в рядах наёмников сразу после праздника. Но, как видно, судьба распорядилась иначе. Глядя на твою мантию, теперь я понимаю, почему ты тогда исчез.
– Иннос указал мне путь, –
Генерал улыбнулся. Слегка, лишь самыми уголками губ.
– Видимо, он, действительно тебе благоволит. Получив печальные вести, мы больше не ожидали увидеть никого из магов огня живыми. Быть может, кому-то ещё удалось выбраться?
Похоже, информированность генерала ограничивалась знанием о моём приходе в лагерь. В этом не было никакой мистики, особенно, если принять во внимание длительность разговоров, которые вёл по пути Горн. Наверняка кто-то при виде нас у ворот, в надежде выслужиться сразу же отправился с донесением в резиденцию.
– Нет, все остальные мертвы, – ответил я с грустью, но не опуская взгляда.
– Мои соболезнования, – ответил генерал и, вздохнув, добавил, – возможно, Корристо не во всём был прав. Он участвовал в моём пленении и доставке сюда, слепо следовал отданным приказам… Но всё же он не был предателем. Он верил, что таким образом служит Миртане.
Я оставил без комментариев замечание Ли. Горн не вмешивался в беседу, соблюдая субординацию – пока Ли к нему не обращался, он молчал. Орик продолжал сидеть за столом, будто происходящее его и вовсе не касалось. Иногда он вертел в руках кружку, рассматривая её, будто видит впервые, после чего подливал себе ещё вина и вновь погружался в неведомые размышления. Несмотря на видимую расслабленность, во всём этом чувствовалось какое-то невысказанное напряжение, а его двуручный топор был прислонён к столу так, что его можно было подхватить в любой момент и ринуться в бой. Скорее всего, задумчивость телохранителя была связана с тяжёлой обстановкой последних дней. А что касается топора – это была привычка готового ко всему воина.
– Жаль, что другие маги погибли, – продолжил Ли после небольшой паузы, – Сатурас возлагал на вас большие надежды. Как и я.
– Вы? – неподдельно удивился я, – но какая Вам от нас польза?
– Всё очень просто. Вы, маги, взрываете рудную гору, барьер рушится, и колония на время погружается в хаос. Рудокопы, воры, призраки и даже стражники Гомеза – все будут поглощены лишь одной целью – выбраться из колонии. Тогда мы бы и нанесли удар, схватили рудных баронов и предали суду за все те преступления, что они совершили.
– Предали бы суду? Почему не просто убили бы?
– Многие бы желали этого, – подтвердил генерал, – но убивать без суда и следствия – выбор тиранов. Мы не должны уподобляться Гомезу и примерять на себя те полномочия, которых не заслуживаем. Народ судил бы его, и я подозреваю, что смерть после этого показалась бы Гомезу избавлением. Он уже давно не тот герой, которым многие считали его после восстания.
Похоже, что суд в понимании генерала подразумевал наказание даже более жестокое, чем смерть. За этим широким, милостивым на первый взгляд решением, скрывалась суть более страшная, чем простая казнь. Но я не мог сказать, что это несправедливо и что суд, пусть даже народный, это неверное решение. В условиях каторги другого суда быть попросту не могло, тем более, после гибели магов огня – единственных возможных кандидатов на роль вершителей правосудия. Другое дело, что народ, превратившись в толпу, часто бывает чрезмерно беспощаден и скор на расправу. История знала много случаев зверств даже со стороны обычных крестьян или горожан, что уж говорить о каторжниках, большинство из которых оказались в колонии совсем не за добросердечность.
– Думаю, что суд – это справедливое решение, – ответил я, чтобы поддержать разговор.
– Без сомнений, – подтвердил Ли, но мысли его будто бы уже были о другом. Он повернулся к Горну и сказал:
– Благодарю,
Ли кивнул в знак того, что разговор окончен и вернулся к книге. Что он надеялся вычитать в ней, оставалось загадкой. Мы вышли из резиденции. Впереди меня ждала встреча с новой стихией, и не сказать, что, выбравшись из «огненного» ада передряг последних дней, я был не рад окунуться в спокойную «водную» гладь. После всего пережитого, как никогда хотелось хоть немного хлебнуть тихой размеренной жизни. После практически дружеского разговора с Ли я уже не сомневался, что Сатурас примет меня и, возможно, мне даже удастся продолжить своё обучение магии. Однако что-то мне подсказывало, что отдых будет недолгим.
Глава 115. Тихий омут
Жилая часть Нового лагеря практически целиком располагалась под сводами огромной пещеры, которую, судя по всему, многие годы назад выдолбили люди или орки. Исключение составляли лишь рисовые поля, бараки для крестьян и таверна на сваях. Маги воды расположились в самой дальней и верхней части поселения, где широкая пещера переходила в ещё одну более маленькую, которая в свою очередь давала начало сети тоннелей. Самый длинный подземный ход проходил под лагерем и вёл к рудной горе. Добытую руду периодически привозили сюда из шахты и сбрасывали вниз с телег прямо через прутья решётки. Забрать её таким же способом было невозможно и даже если бы в чью-то лихую голову пришла такая мысль, недремлющий Кронос мигом пресёк бы любые подобные посягательства. Однако, насколько мне было известно, никто ни разу не пытался сделать такую глупость. По-видимому, желание реализовать поскорее план уничтожения барьера пересиливало жажду наживы. Хорошая охрана, конечно, тоже вносила свой вклад.
Постоянный свободный доступ к рудной горе был только у магов через тоннель. Для остальных этот путь был закрыт, а для пущей надёжности кабинет Сатураса располагался в зале, из которого начинался подземный ход. Потому даже те наёмники, которые имели доступ в сектор магов, не смогли бы пройти к рудной горе незамеченными.
Миновав часовых, которым Горн назвал труднопроизносимый пароль, мы прямиком пошли к Сатурасу. В середине пещеры один из магов воды практиковал какую-то сложную защитную магию, возводя вокруг себя постоянно меняющиеся иллюзорные барьеры. Я никогда не видел ничего подобного – все защитные заклинания школы огня полагались либо на создание стены огня, либо на использование телекинеза, эффекты которого были визуально не видны. Маг был полностью поглощён своим занятием, и мы не стали его тревожить, на всякий случай обойдя на почтительном расстоянии, потому как время от времени от него во все стороны исходили волны голубого сияния, проверять воздействие которого на себе не хотелось. Другие волшебники тоже были заняты своими делами и не выходили из домов. Я успел заметить только алхимика, дверь в лабораторию которого была распахнута, видимо, для проветривания.
Наш путь шёл прямиком в кабинет Сатураса. Зайдя в пещеру, где лидер магов воды проводил большую часть времени, мы будто бы погрузились в совершенно иной мир. Сюда не доносились звуки из лагеря, царила тишина и спокойствие. Всё внимание сразу приковывала к себе пентаграмма, занимающая постамент в центре обители (а именно такое название больше всего подходило этому месту). Эта пентаграмма разительно отличалась от привычной мне звезды, вычерченной на полу красной краской – она будто бы была соткана напрямую из магии, пульсировала и светилась. От всего постамента исходило приятное глазу сияние, переливающаяся дымка поднималась к потолку и плавно рассеивалась по всему объёму комнаты. Я сам был магом, и даже побывал в башне Ксардаса, но всё равно оказался не готов к такой красоте и потому застыл в растерянности.