Говнари навсегда
Шрифт:
Мы подошли к бару.
— Бутылку «Ркацители», и два «Витаминных» салата. — Сделал заказ Олег. На него ушли все имеющиеся у нас деньги.
— Вы вот каждую субботу берете бутылку сухого и капустки, а выходите отсюда — в говно! Как же так выходит, ребята? – задала риторический вопрос барменша. Она догадывалась, что дело тут не чисто, но поймать нас «со своим» так ни разу и не смогла. Мы посмотрели на нее честными глазами, взяли заказ и сели за свой столик.
Минут через тридцать все места были заняты. Мы давились «Ркацители», а вокруг шла гульба. Хлопало шампанское, проливалась водка на скатерти, пьяно смеялись девицы. Ну
Минут через пять он вальяжно подошел к нашему столу и спросил:
— Ну, чего желаете, Александр?
— А водочки выпил бы, пожалуй…
— Две?
— А хоть и две!
По-гусарски кивнув, Олег, походкой триумфатора, направился к бару. Заплатив, в радостном предвкушении, с бутылкой водки в каждой руке, он произвел какие-то движения в стиле румба. Одна из бутылок выскользнула из его ладони и стала падать. Я видел это как в замедленной съемке. Олег судорожно попытался ее поймать, и тут выскользнула вторая бутылка. Раздался звон бьющегося стекла. Присутствующие в ресторане кутилы оглянулись на шум, и наступила тишина.
Олег, еще не веря в произошедшее, некоторое время растерянно смотрел на осколки, а потом, опустив голову, медленно двинулся на свое место. И было это движение так невыносимо, что какой-то мужчина стремительно вскочил, подошел к нему и сунул в руку деньги — ровно на две бутылки. Зал с облегчением выдохнул, и каждый присутствующий в тот момент верил, что если бы не этот мужчина, то именно он совершил бы этот благородный поступок.
«Малахит» вновь наполнился голосами, мы пили водку, чокаясь с малознакомыми людьми, которые подходили к нашему столу и говорили какие-то восторженно-утешительные слова. А деньги маме Мирошника мы все-таки отдали вовремя…
Кащей
«Артисты — это стадо баранов» (В.В. Иванов, режиссер массовых мероприятий)
В студенчестве я играл в новогодних спектаклях. Площадки были самые разные, от частной дачи до зала Центрального Лектория Санкт-Петербурга. Амплуа у меня было одно — Бармалей, а вот Горби не застаивался в стойле и образы менял, но в основном играл Кащеев.
И вот однажды нам выпала честь радовать детишек высокой драматургией в здании бассейна на Электросиле. Спектакль проходил днем в спортивном зале. Описывать действо смысла нет, спектакль был убогим и не интересным. После его окончания мы с Сергеем, усталые и голодные, брели к выходу, но тут распахнулась дверь парикмахерской и путь нам преградила крашеная блондинка лет так эдак 35.
— О, артисты! — Томно сказала она и сально взглянула на Горби. Я чуть не оглянулся, какие в жопу артисты? Но понял, что это она нам. Не скрою, комплимент польстил, меня еще ни кто не называл артистом.
— Может, зайдете, водочки выпьем? — Сделала заманчивое предложение блондинка.
— Мы переглянулись и предложение приняли. А что? Денег нет, делать особо нечего, а тут водка, как минимум.
В парикмахерской была еще одна женщина,
Первая бутылка закончилась быстро, женщины дали нам денег на вторую, а потом и на третью. Работницы парикмахерской наливали от души, закуски было мало, так что нажрались быстро. Блондинка с восторгом спрашивала Горби про тонкости непростого актерского мастерства, а тучная женщина увлеченно говорила мне о своей любви к Led Zeppelin и Deep Purple.
И тут блондинка, сидя на коленях у Горби, сказала:
— Мальчики, а пойдемте в бассейн!
Искупаться я был не прочь, а если пойдет тучная женщина? Тут уже другое дело… Но она, к счастью, не пошла.
Когда блондинка разделась, мы оценили весь трагизм женского коварства. Многочисленные излишки, умело скрытые одеждой и корректирующим бельем, предстали во всей своей неприглядной наготе. Женщина схватила Горби за руку и увлекла в бассейн, где они тотчас начали совокупляться. Потом продолжили в душевой. Я хотел было присоединиться, но не осмелился…
После плаванья любовники поехали в Купчино, к Горби в общагу, а я к себе, на Ломоносовскую, в Щемиловку — район застроенный домами без ванн. Видимо правительство посчитало, что пролетарию мыться не надо, вонять он должен, пролетарий. Население Щемиловки соответствовало названию местности, и ходить ночью там было страшно. Помню, как я брел сквозь мерзлую тьму, размахивая деревянной бермалеевой саблей, которая давала мне призрачное ощущение безопасности.
На этом мои приключения закончились, а вот Горби ждало увлекательное продолжение. Наступило утро, он открыл глаза и увидел лежащую рядом немолодую рыхлую женщину. Мучило похмелье, память медленно возвращалась, и утешения не приносила. Женщина нащупала рукой крепкое молодое тело и томно произнесла:
— Давай еще, Сережа…
Горби, не мудрствуя лукаво, дал. После чего они быстро оделись, спустились в метро и разъехались кто куда: она — на работу в парикмахерскую, ну а он — на очередную елку…
Гнездо сатаны на Васильевском Острове
Однажды, теплым осенним вечером, в нашу комнату постучался сосед по прозвищу Чао-Чао и сказал:
— Пошли на фестиваль сходим! Great Sorrow играть будут!
Название коллектива мы с Мирошником слышали впервые, но пошли. Действо должно было проходить в клубе «Вулкан» на Васильевском Острове. Особенность этой концертной площадки была такова, что в одном с клубом здании находилось отделение милиции, но мы об этом еще не знали… Для меня это было первое посещение музыкального клуба в жизни.
Светило закатное солнце, до начала концерта оставалось где-то полчаса. Взяв по пути литр Рояля, мы расположились неподалеку от «Вулкана», на поросшем травой склоне канала. На покупку напитка ушли почти все наши деньги, осталось на один билет. Но мы были уверены, в любое место можно вписаться только потому, что ты пиздатый чувак, а именно такими чуваками мы себя и считали. Достав пластиковые стаканчики, приступили.
Благодаря пустым желудкам спирт мгновенно искривил не только пространство, но и мировосприятие. Берег канала стал казаться очень уютным и безопасным местом.