Говорить ли президенту?
Шрифт:
Все, кроме сенатора, засмеялись.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы собрать ее? — продолжал сенатор, пытаясь найти слабое место, как это делал всегда, задавая вопросы так называемым экспертам в комитетах сената.
— Две минуты, чтобы собрать винтовку, и тридцать секунд, чтобы занять оптимальное положение для стрельбы. Еще две минуты, чтобы разобрать винтовку и снова приторочить ее. Винтовка «Вомхофе Супер Экспресс» калибра 5.6, 61 мм, пуля с пороховым зерном, 77, начальная скорость пули 3,480 футов в секунду, то есть 2,000 футов/фунтов дульной энергии.
— Вы удовлетворены? — спросил председатель сенатора.
— Думаю, да, — ответил тот, молча сел и задумался, по-прежнему вытирая лоб. Потом он вспомнил что-то еще и уже собирался задать новый вопрос, но тут дверь распахнулась и в комнату ворвался Матсон.
— Извините, босс, обнаружилось кое-что очень важное.
— Надеюсь, новости хорошие? — рявкнул председатель.
— Плохие, босс, очень плохие, — сказал Матсон, переводя дыхание.
Все присутствующие с тревогой посмотрели на него.
— Ладно, выкладывайте.
— Его зовут Марк Эндрюс, — сказал Матсон, плюхаясь на свободный стул.
— Кто это? — спросил председатель.
— Фэбээровец, который ездил в больницу вместе с Калвертом.
— Давайте по порядку, — мягко попросил председатель.
Матсон глубоко вздохнул.
— Вы знаете, что меня всегда беспокоило, что Стеймз поехал в больницу вместе с Калвертом — для человека его ранга это было очень странно.
— Да-да, — нетерпеливо сказал председатель.
— Так вот, Стеймз туда не ездил. Об этом сообщила его жена. Я навестил ее, чтобы выразить соболезнования, и она рассказала мне обо всем, чем занимался Стеймз в тот вечер, даже то, что он не доел свой муссакас. В ФБР ее просили никому ничего не говорить, но она считает, что я по-прежнему работаю в Бюро, и, видимо, не догадывается, что мы со Стеймзом, скажем так, друзьями не были. Узнав об Эндрюсе, я следил за ним последние сорок восемь часов. В вашингтонском отделении он значится как выбывший в двухнедельный отпуск, но отпуск свой он проводит очень странно. Я видел его возле штаб-квартиры ФБР — он разгуливал с докторшей из центра Вудро Вильсона и что-то вынюхивал возле Капитолия.
Сенатора передернуло.
— Эта милая докторша дежурила в ту ночь, когда я избавился от грека и черномазого ублюдка.
— Но если им все известно, — быстро сказал председатель, — то почему мы еще здесь?
— Да, это-то и странно. Я договорился посидеть за рюмкой со старым дружком из Службы личной безопасности. Завтра он назначен охранять Кейн. Так вот, в расписании ничего не изменилось. Совершенно очевидно, что Служба личной охраны понятия не имеет о нашем завтрашнем плане; значит, либо ФБР известно чертовски много, либо ничего. Но если они в самом деле обо всем знают, то не подпускают к этому Службу личной охраны.
— Вы что-нибудь узнали от своих знакомых из ФБР? — спросил председатель.
— Ничего. Никто ничего не знает, даже когда пьян в стельку.
— Что, по-вашему, известно Эндрюсу? —
— Думаю, он просто приволакивается за нашей докторшей и знает очень мало. Блуждает в потемках, — ответил Матсон. — Впрочем, я не исключаю, что он что-то разузнал у грека-официанта. Если так, следовательно, он действует на свой страх и риск. Это не похоже на тактику ФБР.
— Я не совсем вас понял, — сказал председатель.
— Тактика ФБР — работать парами и тройками. Почему же, в таком случае, на расследование не брошены десятки людей? Даже если бы в этом задействовали всего шесть-семь человек, я бы наверняка услышал об этом, да и кто-нибудь из моих приятелей в ФБР тоже, — пояснил Матсон. — По-моему, можно допустить, что они считают возможной попытку покушения на президента, но, видимо, не располагают данными, где и когда это произойдет.
— Кто-нибудь упоминал этот день при греке? — нервно спросил сенатор.
— Сейчас не помню. Впрочем, есть один способ узнать, располагают они какими-либо сведениями или нет, — ответил председатель.
— Какой, босс? — осведомился Матсон.
Председатель помолчал, закурил новую сигарету и бесстрастно промолвил:
— Убить Эндрюса.
На несколько секунд воцарилось молчание. Первым очнулся Матсон.
— Зачем, босс?
— Логика проста. Если он связан с расследованием, которое ведет ФБР, тогда они незамедлительно изменят завтрашнее расписание. Если они считают, что Кейн грозит смерть, то ни за что не позволят ей покинуть Белый дом — риск слишком велик. Достаточно подумать о последствиях: ФБР знало, что существует угроза покушения на президента, и вовремя не провело аресты и даже не удосужилось поставить в известность Службу личной охраны…
— Верно, — согласился Матсон. — Им придется найти какой-нибудь предлог и отложить все в последнюю минуту.
— Точно. Значит, если Кейн покинет резиденцию — они ничего не знают и мы будем действовать по плану. Если она не выйдет за ворота, нам придется отправиться в долгий отпуск, поскольку это будет означать, что их знание опасно для нашего здоровья.
Председатель повернулся к сенатору, который теперь просто обливался потом.
— Теперь ваша задача — во что бы то ни стало быть на ступенях Капитолия и задержать ее, если возникнет необходимость, а мы позаботимся об остальном, — резко сказал он. — Если мы не покончим с ней завтра, то выбросим на ветер чертову уйму времени и денег, а второй такой шанс нам уже не представится.
Сенатор тяжело вздохнул.
— По-моему, вы просто сошли с ума, но я не буду тратить время на споры. Мне нужно возвращаться в сенат, пока моего отсутствия не заметили.
— Спокойнее, сенатор. Мы держим все под контролем. Так или иначе, теперь мы не можем проиграть.
— Может быть, и нет, но к концу дня я могу оказаться козлом отпущения.
Ни слова не говоря, сенатор вышел. Председатель молча ждал, когда закроется дверь.
— Теперь, когда мы сплавили этого паникера, давайте перейдем к делу. Послушаем, что нам известно о Марке Эндрюсе и его действиях.