Говорящая с Нами

Ерова Мария Александровна

***

Река отразила в своей глади его лицо — мужественное, неулыбчивое, бесстрастное.

Нуто старательно оттёр запёкшуюся кровь со своего лица, принадлежавшую его очередной жертве. Ночь была насыщенной, полной ощущений и плотной пищи. Зверь внутри него ликовал, довольно уступив место человеку — днём так было безопаснее.

За четыре года после перевоплощения Нуто ни разу не испытал угрызений совести. Убийства соплеменников и людей

из соседних поселений стали для него нечто вроде игры, забавы, которые с неимоверной жадностью требовало от него чудовище внутри.

Чудовище…

Он не считал себя таковым. В отличие от своего «учителя», он так ни разу и не обратился в нечто волкоподобное, но тот сказал, для этого ещё придёт время.

Иногда они охотились вместе, загоняя жертв подальше в лес, и там продолжая свою игру в кошки-мышки. Их сложно было назвать стаей, наставник Нуто, имени которого он так и не узнал, так и не смог ни с кем больше добиться желаемого результата — его жертвы умирали от укусов, слабые создания. И это очень злило Учителя, Нуто же был равнодушен ко всему.

Вернувшись в своё поселение, парень насторожился: там происходило что-то недоброе для него. Толпа людей, покинув свои дома, собралась на жертвенной поляне, на которой уже было приготовлено два костра, между которыми привязанный к столбу стоял человек.

Его звали Нииол, серый, неприметный, вечно молчаливый человек, и Нуто не помнил, когда они в последний раз пересекались.

В человеческом обличии.

То, что это был его Учитель, Зверь, что обратил его когда-то в нечто, не имеющее имени, Нуто не сомневался.

Тот, приняв его мысленный посыл, поднял голову, ощерившись совсем как животное, одарил ученика тяжелым взглядом. И в голове тут же прозвучал его голос:

– Помоги…

Но парень не двинулся с места. Жалости не было места в его груди. А вот железный разум твердил: помочь он не сумеет, а сам пропадёт.

Своя жизнь была для Нуто гораздо дороже.

Народ всё пребывал, и вот Вождь племени, седовласый Чуа, вознёс к небу зажжённый факел, и скорбь проступила на его морщинистом лице.

– Братья! — Начал он. — Духам земли и неба было угодно, чтобы минувшей ночью погиб мой старший сын, Чевеио. Он вознёсся к праотцам, убитый этим зверем в человеческом обличии, — он ткнул факелом в сторону Нииола, и голос его дрогнул. — Нагваль*! Он жил среди нас все эти годы! И убивал наших детей, пожирая их плоть, ублажая своё поганое чрево! Смерть! Смерть зверю! Смерть нагвалю!

Возмущённая толпа разъярённо скандировала, и Нуто кожей почувствовал опасность, с которой лицом к лицу столкнула его жизнь.

Нииол

ощерился. Сейчас он был больше человеком, нежели животным — страх и гнев пылали в его тёмных глазах, он не был готов принять смерть как данность.

– Докажи, Чуа. — Хрипло пролаял он. — Я — человек, и понятия не имею, кто убил твоего сына!

Вождь словно ждал этого вопроса, разжав до того плотно сжатую в кулак ладонь, предоставив на всеобщее обозрение измельчённую в порошок высушенную траву. Подождав, когда соплеменники вдоволь наглядятся на этот порошок и осознают, что это такое, он резко развернулся к Нииолу, и дунул на ладонь, посылая к мужчине травяной прах, оседающий на нём серым облачком.

Нииол закричал. Так громко и неистово, что сердце Нуто вновь наполнил давно забытый страх, и он вновь осознал себя маленьким беззащитным ребёнком, каким был до встречи с этим чудовищем.

Трансформация происходила слишком быстро. Ноги, руки и тело Нииола изменяли свою форму, выворачиваясь, превращаясь в формы животного. На лице и всех видимых участках кожи появилась шерсть, которая дымилась, разъедаемая загадочной травой, способной вызвать такие перемены в облике нагваля.

– Смерть! Смерть! Смерть! — Вновь взвыла толпа, и вождь более не медлил.

С каменным лицом он протянул факел к сложенным веткам сначала одного кострища, затем другого, он беспощадно глядел как корчится в мучениях Нииол меж двух костров, что буквально жарили его с двух сторон.

Когда несчастный отмучился, и духи забрали его с собой, Чуа с каменным лицом обратился к своему народу.

– Зверь мёртв. И справедливость восторжествовала. Но, братья! Боюсь, он был не единственным нагвалем в нашем племени. И я даю слово, что расправлюсь с каждым, кто скрывает волчью душу под человеческим обличием! Смерть нагвалю!

***

Лора судорожно сглотнула: события многолетней давности, рассказанные ей Кристал, взбудоражили разошедшееся не на шутку воображение.

— Так Алазар был оборотнем? — Спросила она, словно до сих пор не поняв этой простой истины. — Разве так бывает? …

— Я этого не знал. — Настороженно заметил Джозеф. — Да, он был странным, и даже слишком, но… человеком. Никто никогда не говорил об Алазаре в таком контексте. Даже слухов не было…

Кристал укоряюще поцокала языком.

— Вы не дослушали, дети мои, самого главного. Как он попал сюда, в нашу деревню. И не иначе как судьбой это не назовёшь…

Оба вновь замолчали, ожидая продолжения рассказа.

И Кристал не стала их томить.

* Обычно считается, что "нагваль" обозначало и обозначает нечто вроде оборотня или колдуна, который может превращаться в другое существо: птицу, животное или даже природное явление, как комету или грозовую тучу.

Глава шестнадцатая. Алонзо.