Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал
Шрифт:
— Что с тобой делать? — вздохнул Сэм обреченно. — Кто я такой, чтобы возражать? Как известно, я всего лишь на вторых ролях! Все дорогу подыгрываю тебе.
— Жалко себя? — Джонни ухмыльнулся.
Они живо добрались до «Шантеклера». Здание произвело на Джонни сильное впечатление.
— А неплохо ему, должно быть, платили. Или, может, он грабил банки!
Дверь им отворил швейцар. В богато обставленном холле консьерж в форменной одежде спросил их имена и позвонил
— Мистер Теймерек вас ждет. Номер 1104.
На одиннадцатом этаже, открыв им дверь, Теймерек кивнул, а потом спросил:
— Кто дал вам мой адрес?
— В офисе, на заводе. Я позвонил…
— Ладно, заходите. Я как раз собираю чемоданы.
Номер был обставлен с еще большей роскошью, чем холл внизу.
— Ничего апартаменты, в порядке! — отметил Джонни. — Переезжаете?
— Переезжаю, потому как потерял работу. Думаю, они и это вам сообщили?
— Сказали, вы прекратили с ними отношения.
— Прекратил, черт побери! Явился Квизенберри и уволил меня без предупреждения! Но он об этом еще пожалеет!..
— Представляю себе. Я слышал, он не очень-то разбирается в делах.
Теймерек резко повернулся к Джонни:
— Придется научиться!.. И быстро…
Джонни ожидал продолжения, но Теймерек не стал развивать свою мысль. Вместо этого он подошел к бару, открыл его и спросил:
— Выпьете?
— Охотно, — отозвался Сэм.
— Нет, спасибо, — отказался Джонни. — Мы еще не завтракали.
— Рано, должно быть, встали. — Теймерек кашлянул. — А знаете, Флетчер, я был к вам несправедлив. Вчера вечером я был несколько раздражен, но Дайана почти меня убедила.
— В чем? Что я просто законченный идиот, поэтому всюду сую свой нос?
Теймерек ухмыльнулся:
— Ваш приятель, детектив, со мной беседовал.
— Мэдиган, что ли? Ну так я помогаю ему. О чем вы беседовали?
— Обычные вопросы, какие задают подозреваемым. Где я был в ночь на двенадцатое июня.
Джонни кашлянул:
— И где вы были?
— Начну с самого начала. Когда Эрик Квизенберри отправился в Миннесоту…
— В ночь на двенадцатое июня?
— В тот самый день, как оттуда позвонил шериф. Получив сообщение, я поставил его в известность. Не прошло и часа, как он уехал. Его не было трое суток.
— А вы все три дня были в Нью-Йорке?
— Так и думал, что вы к этому подбираетесь. — Теймерек рассмеялся. — Нет, Флетчер, те три дня меня не было в Нью-Йорке. Я был в Сент-Луисе и Канзас-Сити. А еще в Омахе. Всего я отсутствовал пять дней.
— Понятно, — задумчиво протянул Джонни.
— Правда? Я, знаете ли, был в «Часовой компании Квизенберри» коммерческим
— Что ж, — заметил Джонни, — никто не упрекнет вас в том, что вы не старались. Позвольте еще вопрос. Давно вы работаете в часовой компании?
— Четырнадцать лет. Единственная работа, которая у меня когда-либо была. Пришел туда прямо из колледжа.
— Работал я когда-то в одном местечке, — произнес Джонни. — Туда устроился сынок шефа и очень скоро стал вице-президентом. Через шесть месяцев. С тех пор я не работаю ни дня.
Теймерек улыбнулся:
— Слышал, что вы учинили позавчера в Хиллкресте. Это, по-вашему, не работа?
— Работает Сэм. Я просто болтаю языком. Люблю болтать.
— Я так и понял, — сдержанно ответил Теймерек. — Если не возражаете… Мне предстоят долгие сборы. Так получилось, что сегодня истекает срок оплаты за месяц. Поскольку я теперь безработный, придется подыскать отель подешевле.
— Отель «На Сорок пятой» — точно подешевле, — посоветовал Джонни. — Но, если решите там поселиться, не ссылайтесь на меня, а то вас заставят заплатить вперед. Ладно, Теймерек, пока! Думаю, еще увидимся.
Покинув «Шантеклер», Джонни с Сэмом вернулись на Лексингтон-авеню. Они опустились в метро и доехали до Центрального вокзала, а оттуда через центр на маршрутке до Таймс-сквер. Спустя пять минут у себя в отеле они наконец позавтракали.
Поднявшись в свой номер, Джонни вытащил из кармана номер журнал «Америкэн хоббиист».
— Сэм, пошевели-ка как следует мозгами. Помнишь, в Коламбусе, в ломбарде дяди Джо, мы слышали «Говорящие часы»? Что они тогда сказали?
Сэм поскреб подбородок:
— Что-то типа — пять часов и конец дня.
— Достаточно близко к тексту. Они сказали: «Пять часов, и день почти закончен». А теперь смотри: в журнале статья о часах. Перечисляется все, что они говорят в течение суток. К пяти часам относится стихотворная строка: «Я властелин своей судьбы, я капитан своей души».
— Где-то я это читал, — заметил Сэм.
— Я тоже. Вот, в три они говорят: «Резец годов у жизни на челе за полосой проводит полосу». Разве эти вирши стоят двадцать пять кусков?
— Сомневаюсь…
— Позавчера в три мы были в логове у Квизенберри. Помнишь, сразу после того, как Ник Бос предложил за «Говорящие часы» пятьдесят кусков, вся коллекция затрезвонила. Когда начался шум, он приложил ухо к человеку и стал слушать. Как только наступила тишина, он поднял цену до семидесяти пяти тысяч.