Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера
Шрифт:
– Через двадцать лет. Или через двадцать минут. Ксенология – чертовски увлекательная наука.
Эла тоже все время касалась стволов деревьев, забиралась в подлесок.
– Здесь растет только один вид дерева. И кусты все похожи друг на друга. И лианы на деревьях. Кванда, вы когда-нибудь встречали в лесу другое растение?
– Возможно, я не заметила. Никогда специально не искала. По-моему, нет. А лиана называется мердона. Ею питаются черви масиос, а самих червей едят свинксы. Это мы научили свинксов,
– Посмотрите, – сказал Эндер.
Свинксы остановились на краю большой поляны, спиной к людям. Через минуту Эндер, Кванда и Эла подошли к ним и через их головы начали разглядывать залитую лунным светом поляну. Травы нет, земля плотно утоптана. По краям – несколько хижин, а вообще поляна пуста, только посредине поднимается в небо огромное дерево – самое большое, какое только доводилось видеть людям.
Казалось, ствол колышется.
– Да здесь сотни масиос, – прошептала Кванда.
– Не масиос, – поправил Человек.
– Три сотни и еще двадцать, – похвастался Мандачува.
– Маленькие братья, – сообщил Стрелок.
– И маленькие матери, – добавил Чашка.
– И если вы причините им вред, – сказал Листоед, – мы убьем вас, а потом спилим ваши деревья.
– Мы не сделаем им плохого, – покачал головой Эндер.
Свинксы не пытались даже ступить на поляну, они ждали и ждали, пока наконец что-то не зашевелилось у самой большой хижины почти прямо напротив них. Свинкс. Самый большой свинкс, какой только может быть.
– Жена, – пробормотал Мандачува.
– Как ее имя? – поинтересовался Эндер.
Свинксы повернулись и уставились на него.
– Они не говорят нам своих имен, – ответил Листоед.
– Если у них вообще есть имена, – вставил Чашка.
Человек протянул руку, заставил Эндера наклониться и прошептал ему на ухо:
– Эту мы всегда называем Крикуньей. Конечно, когда она не может нас слышать.
Самка посмотрела на них, а затем пропела – другим словом нельзя было назвать музыкальное звучание ее голоса – несколько предложений на языке жен.
– Вы должны идти, – перевел Мандачува. – Голос. Вы.
– Один? – переспросил Эндер. – Я бы хотел взять с собой Кванду и Элу.
Мандачува что-то громко сказал на языке жен. Его речь казалась карканьем по сравнению с мелодичным голосом самки. Крикунья ответила короткой фразой.
– Она говорит: конечно, они могут пойти с тобой, – доложил Мандачува. – Они ведь женщины, не так ли? Она совсем не понимает различий между людьми и малышами. Даже не знает, что они есть.
– И еще кое-что, – вспомнил Эндер. – Мне нужен один из вас как переводчик. Или она говорит на звездном?
Мандачува передал просьбу Эндера. Немедленно последовал краткий ответ, и Мандачуве он явно не понравился. Он не стал переводить. Это сделал Человек.
–
– Тогда будешь нашим переводчиком.
– Сначала вам надо посетить место рождений, – сказал Человек. – Тебя пригласили.
Эндер ступил на открытое место и пошел по залитой серебристым светом поляне. Он слышал, как идут за ним Эла и Кванда, как шлепает рядом Человек. Теперь он заметил, что Крикунья на поляне не одна. Несколько лиц выглядывало из дверей хижин.
– Сколько их? – спросил Эндер.
Человек не ответил.
Эндер повернулся к нему:
– Сколько жен живет здесь?
Человек продолжал молчать. И молчал, пока Крикунья не пропела ему что-то громким приказным тоном. Тут он перевел:
– Здесь место рождений, Голос, – мы говорим, только если жена задает вопрос.
Эндер серьезно кивнул и двинулся обратно к лесу, где стояли в ожидании остальные самцы. Кванда и Эла последовали за ним. Он слышал, как Крикунья что-то поет за его спиной. Теперь он понимал, почему самцы прозвали ее так, – ее голос разве что не валил деревья. Человек догнал Эндера и схватил его за брюки:
– Она спрашивает, почему ты уходишь? Тебе никто не разрешал уходить. Она очень сердится.
– Скажи ей, что я пришел сюда не приказывать и не получать приказы. Если она не станет обращаться со мной как с равным, я не буду обращаться с ней как с равной.
– Я не могу ей этого сказать.
– И она до конца своих дней будет думать, почему я ушел.
– Великая честь – быть призванным в общество жен!
– И для них великая честь, если Говорящий от Имени Мертвых соглашается прийти к ним.
Человек постоял несколько минут. Потом повернулся и заговорил с Крикуньей.
Она слушала его молча.
– Я надеюсь, вы знаете, что делаете, Голос, – прошептала Кванда.
– Я импровизирую, – отозвался Эндер. – Как, по-вашему, идут наши дела?
Она не ответила.
Тем временем Крикунья нырнула в большую хижину. Эндер покачал головой и снова двинулся к лесу. Почти сразу же раздался новый вопль Крикуньи.
– Она приказывает вам подождать, – перевел Человек.
Эндер даже не остановился. Через минуту он уже миновал группу самцов.
– Если она попросит меня вернуться, я, может быть, соглашусь. Но ты должен сказать ей, Человек, что я пришел сюда не за приказами. Я ведь уже просил тебя.
– Я не могу этого сказать.
– Почему?
– Позвольте мне, – вступила Кванда. – Человек, ты не можешь это перевести, потому что боишься или потому что у тебя просто нет для этого слов?
– Нет слов. Когда брат разговаривает с одной из жен, он просит, а она отдает приказы. А в обратную сторону эти слова не поворачиваются.