Говорящий от Имени Мертвых. Возвращение Эндера
Шрифт:
Кванда улыбнулась Эндеру:
– Видите, Голос, ничего у вас не выйдет. Это язык.
– А разве они не понимают вашего языка, Человек? – поинтересовался Эндер.
– Звуки мужского языка не должны раздаваться в месте рождений, – ответил Человек.
– Тогда скажи ей, что мои слова не могут звучать на языке жен, только на мужском языке, и что я прошу ее позволить тебе переводить мои слова на мужской язык.
– От тебя столько беспокойства, Голос, – фыркнул Человек и снова обратился к Крикунье.
И вдруг поляна заполнилась
– Голос, – напомнила о себе Кванда, – вы уже нарушили почти все правила хорошего поведения ксенолога.
– А какое я упустил?
– Единственное, что я могу вспомнить, – ну, вы пока не убили ни одного из них.
– Вы забыли еще кое-что. Я пришел не как ученый. Не для того, чтобы лучше узнать их. Я посол. Моя задача – заключить с ними договор.
Женский говор замолк столь же внезапно, как и начался. Крикунья выбралась из своей хижины, подошла к центру поляны, остановилась рядом с огромным деревом и запела.
Человек ответил ей на мужском языке. Кванда прошептала приблизительный перевод:
– Он передает ей то, что вы сказали про переговоры между равными.
И снова на поляне воцарилась какофония женских голосов.
– И что, вы думаете, они ответят? – спросил Эндер.
– Ну откуда же мне знать? – пожала плечами Кванда. – Я была здесь столько раз, сколько и вы.
– Полагаю, они поймут и согласятся принять меня на этих условиях.
– Почему?
– Потому что я прилетел с неба. Потому что я Говорящий от Имени Мертвых.
– Не начинайте думать о себе как о великом белом боге, – фыркнула Кванда. – Это не доводит до добра.
– Я не Писарро.
В его ухе Джейн пробормотала:
– А я начинаю понемногу разбираться в этом языке жен. В записях Пипо и Либо я отыскала начатки мужского языка. Да и перевод Человека очень помогает. Язык жен очень похож на мужской, только он, судя по всему, более архаичен: слова сводятся к корням, много устаревших форм, ну еще мужской род обращается к женскому в подчинительном наклонении, а женский к мужскому – только в повелительном. Слово языка жен для понятия, в мужском языке обозначаемого «братья», в буквальном переводе значит «древесные черви». Если это их язык любви, я удивляюсь, как они вообще умудряются размножаться.
Эндер улыбнулся. Было приятно, что Джейн разговаривает с ним снова, что он может рассчитывать на ее помощь.
Тут он понял, что Мандачува, видимо, задал Кванде вопрос: Эндер услышал, как она ответила шепотом:
– Он слушает жемчужину в своем ухе.
– Это Королева Улья?
– Нет, – сказала Кванда. – Это… – Она пыталась отыскать слово. – Компьютер. Машина, обладающая голосом.
– Могу я получить такую?
– Когда-нибудь потом, – ответил Эндер, избавляя Кванду от лишнего беспокойства.
Жены замолчали. И снова зазвучал только голос Крикуньи. Самцы зашевелились, зашумели, начали тихонько подпрыгивать и раскачиваться на носках.
Джейн
– Она говорит на мужском языке.
– Великий день. Величайший из дней, – спокойно сказал Стрелок. – Жена говорит на мужском языке – и где? В месте рождений. Никогда такого не бывало.
– Она приглашает тебя вернуться, – перевел Человек. – Как сестра брата. Она зовет тебя.
Эндер немедленно вышел на поляну и направился прямо к Крикунье. Она была выше самцов, но все же сантиметров на пятьдесят ниже Эндера. А потому он опустился на колени. Теперь они смотрели друг другу в глаза.
– Я благодарен за доброту ко мне, – сказал Эндер.
– Это я мог бы сказать и на языке жен, – хихикнул Человек.
– Скажи это на своем языке.
И он сказал. Крикунья протянула руку и прикоснулась к гладкой коже лба Эндера, к пробивающейся щетине на подбородке, нажала пальцем на его губу, он закрыл глаза, но не отшатнулся, когда она осторожно притронулась к его веку.
Крикунья заговорила.
– Ты – святой Голос? – перевел Человек.
– Он добавил слово «святой», – внесла поправку Джейн.
Эндер поглядел в глаза Человеку.
– Я не святой, – ответил он.
Человек застыл.
– Скажи ей.
Человек на мгновение заколебался, потом, видимо, решил, что из этих двоих Эндер менее опасен.
– Она не сказала «святой».
– Говори мне все, что она сказала, и как можно точнее, – приказал Эндер.
– Если ты не святой, – спросил Человек, – откуда ты узнал, что она говорила на самом деле?
– Пожалуйста, – попросил Эндер, – будь правдив и с ней, и со мной.
– Тебе я больше не солгу, – пообещал Человек. – Но когда я перевожу ей, для нее мой голос произносит твои слова. Мне нужно отвечать осторожно.
– Не нужно лгать, – сказал Эндер. – И не бойся. Очень важно, чтобы она слышала именно то, что я говорю. Передай ей это. Скажи, что я прошу простить тебя за грубые и недостойные речи, ибо я невоспитанный фрамлинг, а ты обязан переводить точно.
Человек закатил глаза, но все же повернулся к Крикунье и начал объяснять.
Она коротко ответила. Человек перевел.
– Она говорит, что ее голова – не из корня мердоны. Конечно, она все прекрасно понимает.
– Скажи ей, что люди никогда раньше не видели такого большого дерева. Попроси ее рассказать нам, что она и другие жены делают с ним.
Кванда помотала головой:
– Прямо к цели. С ума сойти!
Но когда Человек закончил перевод, Крикунья немедленно подошла к дереву, коснулась его и начала петь.
Теперь, стоя у самого ствола, они уже могли рассмотреть копошащиеся на коре маленькие создания. Большинство – четыре или пять сантиметров в длину. Выглядят почти как зародыши, только розоватые тельца покрыты тонким темным пушком. Глаза открыты. Малыши карабкались друг на друга, пытаясь пробиться к одному из белых влажных потеков на стволе.