ГП и повелитель дементоров
Шрифт:
– Чертов Гиппогриф, - наконец издал хоть какое-то подобие ответа профессор Военных действий.
– Не следует винить его. Конечно, он сунул нос не в свое дело, но…
– Как будто ты не понимаешь.
– Ярость О’Рахилли уже успела смениться подавленностью.
– Это месть мне. За Блэка. Как тонко он все продумал… Я всегда знал, что Люпин умен, но не подозревал в нем гения.
– Гарри, - вкрадчиво обратился к нему Снейп, - а тебе не кажется, что эти подозрения немного… необоснованны?
– Что?
– РСД-шник повернулся к нему.
– Возможно, он вовсе не желал тебе отомстить…
– Совпадение?
– вскричал O’Рахилли, спустив ноги на пол: накатывал второй приступ гнева.
– Ты что, заодно с ним?
– С Люпином? Нет, конечно!
– смешался Снейп.
– Но ведь он проверял не только тебя. Еще меня и Блэка.
– Вот, и тут Блэк! Однако, если я тебе на это укажу, ты опять обвинишь меня в паранойе!
– Гарри, остынь, я согласен, что это - странное совпадение…
– Нет! Здесь Блэк, как раз, ни при чем! Может, Люпин вообще никогда не ставил эти два эксперимента - ты видел их результаты?
– Хм… - Зельевар пришел в замешательство.
– Не видел, - вынужден был признать он.
– Да василиск с ними, с первыми!
– взорвался О’Рахилли. Он вскочил и принялся бегать взад-вперед по тесной подсобке.
– Я признаю, что, может, он действительно их ставил - вот до чего я объективен! И последний эксперимент, само собой, проводил - не такой же Люпин идиот?! А вот моя ли кровь в основе зелья - об этом ты задумывался?
– Хм, - повторил Снейп.
– Вообще-то, нет.
– Никто не знает, чья это кровь!
– Профессор Военных действий принялся в подтверждение своих слов размахивать руками.
– Может, он действительно хотел выявить настоящих родителей Поттера, но кто поручится, что, выяснив это, Люпин не предпочтет оставить эти сведения при себе?
– Кхе-кхым… - Профессор Снейп окончательно растерялся. Логика друга сразила его наповал. Лоэгайре как истинный рейвенкловец отличался быстротой, точностью и рациональностью суждений. Этому не мешала даже его вспыльчивость: казалось, его мозг - безупречная машина, шестеренки которой вращаются сами по себе, не затрагиваемые эмоциями. В этом он был полной противоположностью своему бывшему шефу, Уолтеру, не менее сильному интеллектуально, но медлительному, до жути рассеянному и занудному флегматику. Однако в то время как мысль Уолтера темным и извилистым путем неизменно приходила к истине, мысль Гарри О’Рахилли стремительно и прямолинейно попадала… чаще всего, мимо.
– Может, ты и прав. Но зачем ему тогда вообще понадобилось это обнародовать?
– Вот!
– торжествующе вскричал О’Рахилли.
– Именно из мести!
– Он опустился на диван и продолжил: - Теперь-то я понимаю, что должен был чувствовать Блэк после ареста: я тоже не в силах доказать свою правоту.
Зельевар пожал плечами:
– Не такое уж это страшное обвинение. Рано или поздно почти все становятся отцами.
Потемневшие глаза Лоэгайре впились в лицо Снейпа:
– Не такое уж страшное, говоришь? Значит, ты всерьез полагаешь, что я мог соблазнить женщину и бросить ее с ребенком на руках? Впервые за всю историю рода О’Рахилли, - в его голосе послышались нотки гордости, - завести внебрачного ребенка?
– беспомощно закончил он.
– Я, Гарри… - Снейп вздохнул.
– Я верю тебе.
– Спасибо.
– О’Рахилли опустил голову.
– Я счастливее Блэка.
– Но чья, по-твоему, это была кровь? В зелье?
Ирландец пожал плечами:
– Конечно, я не могу быть уверенным… Но сдается мне, что… самого Люпина.
– В ответ на изумленное молчание Снейпа он пояснил: - Они чем-то похожи. И близки друг другу. Одного не понимаю: почему он не хочет признать его своим сыном? Не желает порочить честь Лили Поттер?
Зельевар в ответ только вздохнул.
Глава 33. Отцы и дети
Гарри тоскливо смотрел в библиотечное окно: заниматься уроками желания не было. Его настроение постепенно падало все ниже, приближаясь к планке, установленной в конце прошлого учебного года.
А ведь поначалу, рассказывая друзьям об открытии Люпина, он преисполнился радужных надежд: если профессор О’Рахилли и впрямь ничего о нем не знал, значит, ничего не помешает ему наконец-то признать сына, и у них будет какая-никакая семья! Гарри настолько глубоко ушел в построение воздушных замков, представляя, как заявится к Дурслям и сообщит, что у него нашелся отец, а позже поедет на каникулы в родной, собственный дом, что не обратил внимания на замечание Рона:
– Знаешь, Гарри, я тебе не завидую… - Гермиона шикнула на друга, но тот невозмутимо продолжил: - Ты серьезно полагаешь, что сможешь ужиться с таким человеком, как О’Рахилли?
Приспустившись с заоблачных высот, Гарри спросил:
– А почему бы нет?
– тут же воспарив обратно. Профессор Военных действий за короткое время успел превратиться в его сознании из довольно неприятного, вздорного типа в образец нежного и заботливого отца, который уже интересовался, где его единственный сын и наследник желает провести лето.
Увидев его реакцию, вернее, ее отсутствие, Рон пожал плечами, и они отправились на очередной урок.
Но все его воздушные строения развалились в одночасье, вернее, в пятиминутье, когда после уроков его отозвал в сторону профессор Люпин, сочувственное выражение лица которого не предвещало Гарри ровным счетом ничего хорошего. Выслушав краткий пересказ беседы в кабинете директора, парень уяснил, что насчет отношений с новообретенным отцом обнадеживаться явно не стоит. Единственное, что могло его порадовать, так это реакция Уолтера: хотя бы тот не возражал против новоявленного племянника.
– Что же, Гарри, ты по-прежнему рад, что узнал правду?
– поинтересовался оборотень, завершив рассказ.
– Не издевайтесь надо мной, пожалуйста!
– в сердцах бросил юноша.
– Я и так чувствую себя полным идиотом…
– Напрасно, - задумчиво возразил профессор.
– Идиотом себя должен чувствовать Рахилли… На твоем месте я не стал бы так убиваться: у Рахилли семь квоффлов в квиддиче, он может кардинально изменить свое мнение уже завтра.
– Угу, - мрачно отозвался Гарри. Хотя он весьма высоко ставил интуицию преподавателя ЗОТИ, на сей раз парень почему-то был склонен усомниться в его словах.