ГП. Падение во Тьму
Шрифт:
– ХВОСТ!
– взревел Волдеморт.
_ _
Этой ночью Гарри было очень трудно заснуть. Все его тело было охвачено огнем. Приятным огнем. Волнующим и энергичным, «я слишком бодр, чтобы спать» огнем. Поттер удостоился чести и испытал неописуемое удовольствие, заставив Хвоста извиваться под действием Круцио целых две минуты. Он так давно не применял этого проклятия к живому человеку, что почти забыл, как это чертовски приятно. Как необъяснимо поднимается настроение, когда контролируешь кого-то своей силой. Как чужие крики боли наполняют тело порочной радостью и вызывают головокружение.
Все
Хотя сложнее всего было уйти из поместья, не обменявшись с Томом продолжительными интимными прикосновениями. Гарри просто хотелось напрыгнуть на мужчину и потереться об него, вызывая ответную реакцию. Поттер дико возбудился, наблюдая за тем, как Том наказывает Хвоста и как насыщенная темная магия заполняет всю комнату. Смотреть, как мужчина мучает кричащего и плачущего маленького человечка, было действительно забавно, но куда сильнее оказался трепет и возбуждение от силы и контроля, которые исходили от Волдеморта. Гарри впился в его рот бешеным поцелуем сразу после того, как Хвоста вышвырнули из комнаты. И Том ответил на поцелуй. Прижав юношу к стене, он подарил ему несколько страстных минут. Но потом резко отстранился и сказал, что Гарри необходимо вернуться в Хогвартс, чтобы он сумел надежно запереть Крауча-старшего.
Сказать, что Поттер был обижен, значит не сказать ничего. И сейчас он лежал в своей кровати, практически дрожащий от переполняющей его темной магии и неистового возбуждения.
Раздраженно вздохнув, Гарри достал из-под подушки палочку из остролиста и наложил вокруг кровати чары приватности. Он приспустил с бедер хлопковые штаны вместе с боксерами и нерешительно обхватил ладонью напряженный член. Легкий стон сорвался с его губ, когда он вспомнил губы Тома, его глаза и руки с длинными изящными пальцами.
Гарри достиг пика на удивление быстро. Он был так чувствителен, да и обида обостряла ощущения. Сейчас Поттер лежал в постели и старался отдышаться, до сих пор наслаждаясь ощущениями от событий сегодняшнего вечера. Схватив палочку, он очистил живот от белесых пятен, а потом провалился в беспокойный сон.
– -
До третьего задания оставалось три недели, а до конца семестра - четыре. Именно этого момента ждал Гарри, чтобы отправить Дурслям письмо и «убедить их» позволить ему остаться на каникулы у друга. Он понимал, что его родственники жаждут избавиться от него, но терять рабочую силу они тоже не захотят. Не говоря уже о том, что Вернон пошел бы на что угодно, чтобы сделать племянника несчастным, и если для этого нужно будет не отпустить Гарри, он так и поступит.
Почта в Хогсмиде занималась не только пересылкой писем посредством сов, но и обычной маггловской доставкой. Именно ею и решил воспользоваться Поттер для того, чтобы послать письмо Дурслям. Посылать им сову было смерти подобно, поэтому даже мысли об этом у него не промелькнуло.
Сегодня была суббота, и сразу после завтрака Гарри собирался пойти в Хогсмид, но его планам не суждено было сбыться: посреди трапезы к нему подошла МакГонагалл и попросила следовать
У Гарри кровь застыла в жилах, и он едва сумел удержать беспристрастное выражение на лице.
Напомнив себе, что поводов может быть множество, он приказал себе не паниковать. Самое главное - не дать своим поведением или словами заподозрить его в чем-то, не относящемся к их разговору. Кроме того, он, кажется, догадывался, о чем пойдет речь.
– Конечно, профессор, - ответил Гарри, закидывая в рот последний кусочек и вставая на ноги. В полной тишине они поднялись на седьмой этаж и подошли к горгулье, охраняющей вход в кабинет Дамблдора.
– Шипучиe Летучки, - произнесла МакГонагалл, и горгулья отпрыгнула в сторону, открывая проход, в который медленно опустилась винтовая лестница.
Гарри чувствовал, как деревенеет его тело, когда он вместе со своим деканом прошел через огромную дверь. Когда же он вошел в комнату, взгляд его остановился на Гермионе, которая сидела в одном из двух мягких кресел напротив директора. Было видно, что девушке неловко, и ее явно пугал сидящий напротив нее старик. Дамблдор же спокойно улыбнулся и посмотрел на вошедших, раздражающе сверкнув при этом глазами. Гарри едва сдержал презрительную ухмылку. Презрительная ухмылка - это плохо. Очень, очень плохо.
Поттер занял второе свободное кресло, а МакГонагалл встала рядом с директором.
– Я рад, что ты присоединился к нам, Гарри, - ласково улыбнулся он.
– Лимонную дольку?
– Ээ… нет, спасибо, сэр. Могу я узнать, в чем дело?
– нерешительно спросил Гарри.
– Разумеется. Мисс Грейнджер недавно пришла к декану вашего факультета, обеспокоенная тем, где ты проводишь летние каникулы. Я надеюсь, что сейчас мы разберемся с этим недоразумением.
Гарри тут же расслабился. Наконец, он понял, что происходит. Оставалось надеяться, что Гермиона сдержала обещание и не рассказала о том, что на эти каникулы он собирается уехать к другому человеку.
– Недоразумением, сэр?
– Да, - кивнул Дамблдор.
– Очевидно, твою подругу очень впечатлило то, что твои родственники не очень тебя любят и не заботятся о тебе должным образом.
– Это не совсем точная оценка, - бесстрастно заметил Гарри.
– Она немного щедра для Дурслей.
– Что ты имеешь в виду, Гарри? Я знаю, что у тебя с родственниками не самые теплые отношения, но они же твоя семья. Несомненно…
– Профессор, это бессмысленно, - грубо оборвал его Поттер.
– И вы, и я знаем, как они со мной обращаются. А еще мы знаем, что вы ни за что не позволите мне провести лето в другом месте.
– Как они с вами обращаются, мистер Поттер?
– спросила МакГонагалл, кинув на Дамблдора обвиняющий взгляд.
– Они презирают меня. Они боятся и ненавидят магию и все, что с ней связано, и, разумеется, меня, как самое прямое ей доказательство. Когда я был маленьким, они пытались «выбить из меня ненормальность». Они всегда обзывали меня ничтожеством и жалким существом, не заслуживающим прав на существование. Считая меня нахлебником и лентяем, они заставляли меня чуть ли не вылизывать дом сверху донизу, стричь газон, прочищать крышу, следить за садом.