Грабители (Тени войны - 12)
Шрифт:
Теперь он мог практически все и больше ни в чем не сомневался.
Билл видел себя несущимся табуном, он чувствовал себя ураганом, сметающим города, он ощущал могущество собственной стихии и ничтожность любого препятствия, встававшего на его пути.
На пике совместного исторжения Билл и Зельда закричали, как два лесных существа, как дети нетронутой природы. Она восторженно и радостно, а он протяжно и предупреждающе - здесь была его территория и он не потерпит соперников.
Когда все закончилось, Зельда надела то, что могла надеть, и
– Все, можешь идти, - разрешил Харченко, тоже приводя себя в порядок.
Зельда кивнула и молча пошла к двери. Уже взявшись за ручку, она обернулась и робко, с нетипичными для нее интонациями, спросила:
– Завтра мне приходить?
– На работу?– не понял Харченко.
– К вам, - так же тихо пояснила она.
– Приходи. В одиннадцать утра для тебя нормально?
– В одиннадцать - нормально. Зельда уже открыла дверь, когда Харченко, что-то вспомнив, спросил вдогонку:
– А что у тебя с Хвалецким?
– Теперь уже ничего.
71
В комнате с низкими потолками, где гудели от напряжения пучки оптических кабелей, находился весь состав дежурной смены. Вот уже полчаса никто не отходил покурить и не заводил посторонних разговоров. Все операторы образцово и показательно выполняли свои обязанности.
Целая панель мониторов была заброшена ради одного-единственного экрана. Именно по нему шла трансляция из кабинета финансового руководителя торгового агентства Билла Харченко.
Сегодня финансовый босс выступал в несвойственной ему прежде роли сексуального гения.
Сальные шуточки и смешки были позабыты на десятой минуте со времени начала спектакля, и дальше несчастные соглядатаи только жадно внимали и постигали сложную науку настоящего атлетического секса.
Когда сеанс завершился полностью, вся смена из двенадцати человек с облегчением вздохнула, будто каждый их них принимал участие в этом удивительном и изнуряющем марафоне.
– Подумать только, - произнес капрал Делон, разминая сигарету.– А ведь был обычным толстячком, подгребающим все, что плохо лежит. Откуда в нем такая силища вдруг появилась?
– Его сегодня даже Главный хвалил, - в нарушение инструкции сообщил сержант Фокин. В его обязанности входило слушать самого Главного.
– Но Главный хвалил его до, а не после того, как он отделал Зельду.
– А может, у него крыша съехала?– предположил кругленький Олештосс. Ему не хотелось верить, что человек его комплекции может совершать такие подвиги в здравом рассудке. Это налагало на Олештосса новые неисполнимые обязательства.
"Хорошо, что этого не видела моя жена", - подумал он и вздрогнул, когда кто-то шепнул:
– Босс идет!
Все операторы, словно мыши, разбежались по своим норкам, и нераскуренные сигареты тотчас исчезли в карманах и вспотевших кулаках.
– Так, сук-кины дети! Пивко сосем или на службе стоим?!– Это была коронная фраза генерала Линкольна, и она означала
– Я, сэр!– прокричал капрал Делон.
– Почему люди бездельничают?!– проревел Линкольн.
Ответа на этот вопрос не существовало, ибо утверждать, что люди не бездельничают, означало противоречить начальству, а значит, подбивать всех на бунт и так далее, вплоть до суда военного трибунала.
Заходить в пререканиях с генералом так далеко никто не собирался. Поэтому все молчали. Молчал и капрал Делон.
– Какие новости? Покушение на императора? Заговор? Курение в туалете?
– Только незначительный случай в кабинете финансового директора Харченко, сэр, - осторожно
предложил капрал.
– Что, опять спер миллион? Это не страшно и не важно. Этот толстый перец экономит империи миллиарды.
– Там несколько другое, сэр... Есть видео.
– Видео?– Генерал испытующе посмотрел прямо в глаза капралу, и тот невольно поежился.– Ладно, поставь.
Делон повернулся юлой и, пробежав пальцами по кнопкам, запустил интересующий Линкольна файл.
Звук был отличный, цвет тоже, и яркая динамичная картинка произвела на генерала ни с чем не сравнимое впечатление.
Усилием воли он оторвался от экрана и сказал тоном, исключающим личное любопытство:
– Сделай копию. Мне нужно это для работы. Как только дискета была готова, он сразу же ушел - работать.
72
Генерал Роберто Линкольн вернулся в свой кабинет и тщательно прикрыл дверь. Затем резким движением отодвинул в сторону большую картину. Там, за огромным холстом гидроимпрессиониста Пабло Петухова, Линкольн прятал свой мобильный командный пункт.
Повинуясь нажатию кнопки, в стене распахнулись створки потайного шкафа и навстречу хозяину выехал металлический столик. Почти все его пространство занимала стойка, на каждой полочке которой был привернут ящичек с мигающими лампочками и контрольными экранами. От каждого из приборов тянулось множество проводков, которые уходили в стену и где-то далеко, внутри магистральных галерей, пробегали до спутниковых тарелок и ретрансляторов.
Отсюда, из этого кабинета, генерал Линкольн мог изменить течение любой секретной операции, заглянуть в спальню премьер-министра и в туалет начальника штаба.
Контроль за всеми стал главной идеей генерала Линкольна с тех пор, как он стал шефом имперской службы безопасности. Исключение составляли только простые граждане империи, и оттого они и были, как говорил Линкольн, основной сволочью.
Эта неприязнь и даже враждебность по отношению к гражданам собственного государства были основаны на чувстве бессилия, которое испытывал Линкольн, понимая, что он не в состоянии досмотреть каждого из них.
Подтащив к металлическому столику казенный стул, генерал занял место за командным пультом и открыл электронный файл, где скапливались донесения за последние сутки.