Град Екатерины
Шрифт:
— Гнида!
— Сволочь!
— Подожди, доберемся до тебя!
— Держись, Андрюха!
Майор крикнул:
— О-отставить! Ра-азговорчики!
Солдаты умолкли, только продолжали недобро глядеть на Сморчка. Вот наконец последний удар. Бердышев отвел Журавлева к гауптвахте, снял с головы мешок и развязал руки. Андрюха без сил рухнул на траву.
На спине алели рубцы от ударов. Один, самый большой, уже начал набухать, словно какой-то зверь проник внутрь и силился вырваться наружу.
— Силен парень, даже не пикнул, — процедил Бердышев. — Благодари Бога, что в меня не попал, а то бы сейчас на
Андрюха приподнялся на руках, из запекшихся губ вырвалось:
— Все одно сбегу! — и упал ничком на землю.
Зима, конец 1721 года
В морозный вечер конца 1721 года к зданию Горного управления, бренча колокольчиками, подъехал роскошный санный поезд. Санная карета Демидова, несколько саней с попутчиками, челядью и припасами и конный отряд охраны. Из кареты вылез Акинфий Демидов и, махнув рукой охране, пошел в контору. Татищев сидел в своем кабинете и разговаривал с берг-шрейбером Иваном Федоровичем Патрушевым. Без стука открылась дверь, и на пороге возник Демидов.
— Здравствуй, Василий Никитич! Здравствуй, Патрушев! Что, Татищев, не ждал? Принимай гостя. Сам ко мне не показываешься, так дай, думаю, приеду, авось не выгонит.
Следом за Демидовым зашли два молодца с корзинами, полными припасов. Выставили все на стол и исчезли. Школа!
— Чем уж богаты, как говорится! — заприбеднялся Демидов. — А то поедем на природу-волюшку. У меня все с собой. И бабы, и балалайки… Погода-то, ты посмотри! А не хошь, так здесь давай!
— Так кто гость, а кто хозяин? — Патрушев посмотрел вопрошающе на Татищева. Тот развел руками, мол, что тут поделаешь?! Иван Федорович встал, придерживая сохнущую правую руку.
— Я, пожалуй, пойду, Василь Никитич. Посмотрю в канцелярии отчеты.
— Что ж, иди, Иван Федорович, принимай с Блюэром дела. Я попозже к вам подойду.
Патрушев вышел. Демидов ухмыльнулся ему вслед.
— С этим не много попируешь. Вот ты другое дело! Орел! — и, выдержав небольшую паузу, переспросил: — Так ты что, Василий Никитич, уезжать куда собрался? Не в Кунгур ли? А то давай, поехали вместе.
— Нет, в Петербург. Здесь дольше сидеть да ждать мочи нет.
— Что, не под силу ноша оказалась? Оно понятно: заводами управлять — не из пушечек палить. Тут талан иметь надобно. И нутро железное.
— Ты, Акинфий Никитич, что, опять за старое? Я-то уж подумал было, что ты по делу по какому приехал али просто подобру.
— Да не обижайся ты, не обижайся. Я ведь серьезно говорю. Обидеть не хотел. Оно и вправду нелегкое дело — заводы-то поднимать. В особицу после горе-предшественников.
— А я их не виню. Что они в одиночку сделать могли? Тут нужно не латать старье, а строить по-новому, с большим заделом. Да вот только ни сибирское горное начальство, ни Берг-коллегия не принимают никаких решений. Горное начальство валит на Берг-коллегию, та — на Сенат… то им медь подавай, то серебро. Я понимаю: только закончилась война со шведами. Казне нужно чеканить деньги. Но и железо и чугун — это ведь не просто деньги. Это огромные деньги. Здешнее железо лучше олонецкого. Его в Европе с руками оторвут. Надо все силы на развитие железоделательных заводов бросать, а мы все ни тпру ни ну. Я на свой страх начал строить исетский завод. Но начать —
— Да я завсегда рад деловому-то разговору, — ответил с готовностью Демидов.
Татищев расстелил на столе карту. Демидов предложил вино и закуски. Татищев недолго подумал и согласился. Так, за трапезой, и потекла беседа.
— Задумал я вот здесь плотину ставить. Завод будет на сорок молотов. — Татищев ненадолго замолчал, видно, обдумывая, стоит ли откровенничать с гостем, и продолжил: — Вот за тем и в столицу поеду. Город-крепость хочу заложить. Будет здесь центр горного Урала. Железная кладовая России. Отсюда империя силу брать будет. А окрестные заводы переоборудовать нужно будет, перестроить заново. Так думаю.
Демидов внимательно всмотрелся в карту:
— Что ж, мысли достойные. И место хорошее. Зоркий глаз у тебя, Василий Никитич. Если плотина выстоит, считай, что победа за тобой. Завод поставить немудрено, хотя на сорок молотов я и не слыхивал, чтобы где-нибудь было. Плотина — вот главная закавыка. Тут, брат, не оплошай, а не то всему делу конец.
— Найдутся ли у тебя, Акинфий Никитич, хорошие мастера плотинные да молотовые?
— Так для хорошего человека не только плотинные найдутся. Для хорошего человека, Василий Никитич, у меня все найдется. Коли мы с тобой дружить станем, будешь ты жить не тужить, да и деткам на прокорм останется. Да ты давай, давай пей да закусывай. Поди, впервой демидовские разносолы-то вкушаешь! Ты Никитич, и я Никитич. Давай уж не обижай тезку.
Татищев не обижал.
— Я тебе, Василий Никитич, без обиняков, напрямую скажу. Вижу я, человек ты не сказать что богатый, а у тебя ведь детки есть. Дочку определить надо, сынок подрастает. Ты уж прими от меня, от всего сердца, по-дружески. Я-то не обеднею, а тебе, глядишь, помогу. Держи!
Демидов достал со дна корзины сверток. Подал Татищеву.
— Бери, не погнушайся. Да давай подружим с тобой. Хватит нам собачиться. Ты одно пойми: без меня тебе не сдюжить. Нешто сам не понимаешь?
— Спасибо тебе. Но денег не возьму. Убери, если не хочешь поссориться. Дружить я согласен. А помощи от тебя ох как надо мне. Я и советом твоим не погнушаюсь. Только денег мне больше не предлагай. Не то дружба врозь!
Демидов, видя непреклонность Татищева, разочарованно убрал деньги.
— Ну, как знаешь. Но коли надо будет — проси, сколько требуется. Так дам…
На крыльцо Горного управления вышел Демидов и молча сел в карету. Феоклистов проворно прыгнул за хозяином. Усевшись напротив, посмотрел вопрошающе.
— Не взял, — сокрушенно изрек Демидов. — Что за человек! У всех берет, а у меня не взял.
— Может, мало дали?
— Да он даже мельком не глянул на деньги. Будто и не было их вовсе.
Демидов достал из-за пазухи сверток.
— Да за такие деньжищи я в Петербурге пол-Берг-коллегии купил. А этот нос воротит. Нет, не взять его деньгами. Осторожен шибко. Пойдем по-другому. Отпишем в Санкт-Петербург, что берет взятки. Пока разбираться будут, глядишь, еще что-нибудь придумаем. Город он хочет тут строить. Столицу горную. А нам оно надо?