Граф Брюс
Шрифт:
— Давайте, ребятки! Резче-резче-резче! — шептал я сквозь сжатые зубы.
Сама процедура переноса силы у меня не отнимала, но вот затянувшаяся связь — еще как! Голова уже даже не болела, просто плыла. Еще две-три минуты сеанса, и я попросту вырублюсь. Это, конечно, никак не помешает переходу, как конечная точка вектора я никуда с оси координат не денусь. Но Уний прибудет слабым, в первые часы координация будет оставлять желать лучшего, а два беспомощных тела в Стрельцовом переулке ночью — это не то, чего я желаю для себя и своего товарища. Да и вообще —
— Ушел. — сказала Эрика, когда я уже натуральные вертолеты ловил. — Я прерываю связь, пока ты еще что-то соображаешь.
— Спасибо! — сил у меня хватило только на эту мысль.
— Тебе спасибо! — тепло отозвалась она, и пропала из моего сознания.
А у алкаша в этот момент остановилось сердце. Я это понял, поскольку в постоянном режиме мониторил его здоровье своим энергоконструктом.
— Эй! — прохрипел я. — Эй, твою мать! Ну-ка не вздумай тут у меня подыхать! Я кому сказал — не вздумай!
От слов я быстро перешел к первичным реанимационным мероприятиям, в надежде на то, что смогу хоть ненадолго запустить мотор мужчины. Лишь бы только Уний успел добраться, а там уже энергия перехода сама все сделает. Но ни массаж сердца, ни прокачка легких — плевать на грязный рот! — ни даже аналог дефибрилляции, созданный энергоконструктом, не помогли. Слепой алкоголик, обнаруженный мною, словно ответ на невысказанные молитвы Великому Древу, умер.
Окончательно для меня это стало понятно, когда завыл мастиф. Горько, жалобно и до того тоскливо, что мне даже на секунду стало жалко этого мудака, который так беспечно растратил свою жизнь на бухло, а то еще и на наркоту. Ну да, слепой! Да — инвалид! Но живой же! И мир вокруг него не рушился, да даже пес его любил — вон как выводит!
Но это на миг, а в основном я горевал по Унию. Энергетическое тело которого выстрелили с умирающего Листа, но как выяснилось лишь для того, чтобы он, не найдя конечную точку, пропал в бескрайней вселенной. Охренеть, конечно, конец!
Вой песеля сменился утробным кашлем, а потом стоном. Тело животного выгнуло в дугу, будто в него выстрелили электрическим разрядом, из глотки вырвался хрип, а когти на массивных лапах, хоть и тупые, болезненно прошлись по моему правому предплечью, оставляя глубокие царапины.
— Блин! — протянул я, отползая в сторону от охваченной агонией туши. — Блин! Только не это!
Догадка, да что там — уже практически уверенность! — посетила меня примерно на долю секунды раньше. В голове заметались варианты развития событий один беспомощнее другого. Но додумать ни один из них я не успел — мастиф, а точнее сказать, Уний — перестал скрести лапами асфальт и с усталым вздохом-фырканьем перевернулся на пузо.
— Уний? — позвал я. — Братан, ты?
Можно было бы и не спрашивать. Пасть, конечно, псина распахнула совершенно по-собачьему, да еще и язык вывалила до земли. Но в глазах — тех же самых ореховых собачьих глазах, что и раньше, светились разум и понимание.
— Братан, прости! — ни о чем больше не думая, я на коленях подполз к мастифу, и обнял его большую голову. —
Конечно, пес не научился разговаривать, стоило энергетическому телу Уния попасть в его физическую оболочку. Да что там — он еще не один час потратит на то, чтобы научиться передвигаться незнакомым ранее образом! Но все-таки он смог ответить. Как мог.
Поднял одну лапу, положил ее на мое плечо, и притянул к себе. Вот тут я не выдержал и разрыдался.
Глава 8
Добираться до дома пришлось на такси. Деньги — не деньги, а я сам на ногах едва держался, Уний так вообще ходить еще не умел. Но за двойной счетчик водитель согласился заехать вглубь Стрельцового переулка ночью, и даже помог загрузить беспомощное тело мастифа в салон.
До этого, правда, нам пришлось около квартала ползти в сторону — не хотелось объяснять таксисту, почему он подбирает нас возле мертвого тела в подворотне. Даже не буду описывать, как именно это происходило. Упомяну лишь, что всю мою верхнюю одежду после этого незапланированного ночного приключения придется выкидывать.
Ну и водиле потом доказывать, что собаку можно в салон. Мол, он умненький, просто старый и ноги отказали на прогулке. Уний, кивни два раза. Молодец. А теперь три раза. Видите! Нет, он не обоссыт сидушки, правда же, Уний?
Можно было проще поступить. Наехать, как дворянину, статусом заставить простолюдина слушаться. Но чек тогда бы вырос не вдвое, а сразу раз в пять — все же, почему-то уверенны, что у аристо денег, как у дурака махорки! А я и так поистрепал за сегодня свой не слишком жирный бюджет. Такими темпами дойду до того, чтобы мебель из особняка продавать!
Всю дорогу до особняка Брюсов, Уний молча сопел. И смотрел в окно, не на меня. Не знаю откуда, но у меня возникло ощущение, что он на меня вовсе не злиться. Даже благодарен.
Один раз только он оторвался от окна, и ткнулся мордой в плечо. А я снова чуть не разнылся, как девочка. Подумать только — столько эмоций! Подготовленный Кочевник, психотип — не придерешься, а расклеился, как не знаю кто! Хотя, если вспомнить, Координационный Совет считал, что у меня в характере слишком много подростковой бравады и напускной жизнерадостности, за которой я прячу настоящие эмоции. Ну, может и так.
На самом деле я просто вымотался. Переговоры, наведение, перенос, который закончился так… нештатно. Но с другой стороны — Уний-то жив! Значит, можно будет со временем что-то придумать!
— Вот здесь, братан, мы и будем жить! — когда таксист уехал, я указал на темный особняк. — Деда сегодня арестовали — позже расскажу в чем тут дело — так что дом полностью в нашем распоряжении. Четыреста двадцать квадратных метров, пять спален, кабинет, гостиная и служебные помещения. Три санузла, между прочим… блин, прости, не подумав ляпнул.