Граф Сен-Жермен
Шрифт:
Принц Гессенский предоставил графу Сен-Жермену врача, бывшего аптекаря по фамилии Лoccay — тоже масона. Он готовил лекарства по рецептам, которые граф ему давал. Лекарство для больных глаз фон Гаугвица по поручению Карла Гессенского составлял он, так же как и средство от гриппа или острого катара, как эта болезнь названа в письме принца Карла фон Гаугвицу: [427]
«18 мая 1782 г.
Ваши комплименты дорогому старому Папе Сен-Жермену были переданы мною вчера письменно. Он полностью доверил изготовление всех этих лекарств [буквально, рвотных] мне, а я перепоручил доброму Брату Лoccay. То, что Вы просили, должно прибыть сегодня. Вам достаточно будет написать мне пару строк, и всегда для Вас будет приготовлено столько, сколько Вам нужно… За последние несколько дней у меня несколько раз была возможность наблюдать силу действия этих лекарств; последний случай произошел вчера, с моей женой, которая была очень больна, у нее был острый катар, подобный тому, очень заразному,
427
Krakow, Universytet Jagellonski, Biblioteka Jagellonska, Sammlung Vamhagen.
Еще одно из известных снадобий Сен-Жермена — состав на основе чайного листа, который доставался богатым людям Шлезвига за деньги, а бедным бесплатно, [428] так же как и лечение самого врача Лoccay. Согласно принцу Гессенскому «большое число людей были излечены, и — насколько я знаю — никто не умер». [429]
В течение этого времени граф Сен-Жермен не жалел ни времени, ни здоровья, так что в августе 1782 года он сам заболел острым ревматизмом вследствие длительного пребывания во влажном помещении на первом этаже красильной мастерской и несмотря на все свои снадобья никогда окончательно не поправился.
428
Надо полагать, что в этом объяснение слов Мирабо «он изобрел чай, перед которым отступали все болезни». См.: О прусской монархии. С. 69. Барон Книгге думает иначе: «чай был таким сильным слабительным, что можно было отправиться на тот свет». См.: Доклады о новейшей истории масонов в девяти вопросах (на нем. яз.). Берлин, 1786. С. 135.
429
Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 134.
Если в первое время после устройства красильни принц Карл часто бывал у графа, то в 1782 году и позже, когда здоровье графа стало хуже, эти посещения становились все реже, хотя принц Гессенский по-прежнему в своих письмах фон Гаугвицу неустанно подчеркивает глубокое благоговение перед своим духовным наставником: [430]
«Готторп, 17 ноября 1782 г.
Несколько дней назад я опять видел в Эккернфёрде нашего старого Папу Сен-Жермена. Когда мы обнялись, он заплакал, как ребенок. Я был очень рад, что повидал его и что мы поговорили. Я опять должен повторить, что все преисполнены к нему почтения, даже преклонения, за его познания».
430
Копии этого и всех последующих писем были получены Джин Овертон Фуллер по специальному запросу из библиотеки Krakow, Universytet Jagellonski, Biblioteka Jagellonska, Sammlung Vamhagen.
«Когда я заехал к графу Сен-Жермен с визитом десять дней назад, он уже опять был на ногах. Он утверждает, что выздоровление наступило быстро. Но оно должно проявиться на двух уровнях — тела и души; самая трудная часть работы — над душой — еще впереди, главная часть, и этого он не отрицает…»
«8 июня 1783 г.
Граф Сен-Жермен уже выздоравливает, но медленно. Необычайный человек и с каждым днем кажется мне все более необычайным».
Если в самом начале принц Карл и проявлял недоверие к своему гостю, то потом переменил мнение и сделал вывод, что ошибался, пытаясь оттолкнуть от себя человека такой доброты и глубоких знаний: [431]
431
Memoires de mon temps, le Landgrave Charles Prince de Hesse (Копенгаген, 1861). С. 136.
«Он был одним из величайших философов, когда-либо живших на земле. Друг человечества, равнодушный к деньгам во всех случаях, кроме раздачи их бедным; друг животных; его сердце тревожила единственно забота о благе других людей. Он надеялся сделать мир счастливым, давая людям больше того, что их радует, — материи более тонкие и более красивых расцветок, — и все это по более низкой цене, так как его великолепные краски почти ничего не стоили. Никогда я не видел человека с более ясным умом».
Как казалось Карлу Гессенскому, философские воззрения графа в отношении религии сводились к чистому материализму, «но он умел так тонко его представить, что было чрезвычайно трудно возразить ему. Он был что угодно, но не поклонник Иисуса Христа и позволял себе в его отношении слова, которые не могли быть мне приятными:
— Милый граф, — сказал я ему, — думайте об Иисусе Христе, что хотите, но уверяю Вас, те слова, какие Вы говорите о нем, которому я так предан, меня очень печалят.
Он ненадолго задумался и ответил:
—
Принц Карл пишет в далее своих воспоминаниях: «Однажды, в начале 1783 года, я нашел его совсем больного, он думал, что умирает. Он гас на глазах. Поужинав в спальне, он усадил меня одного у своей кровати, говорил о многих вещах, предсказал многое и попросил меня приехать снова как можно раньше. Я так и сделал и нашел его в лучшем состоянии, однако очень молчаливым [433] ».
432
Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 136.
433
Там же. С. 135.
К сожалению, именно в этот момент, зимой 1783 года, дела, в основном личного порядка, призвали принца в Ханау и Кассель.
Вследствие этого он не мог надеяться быть рядом с умирающим Сен-Жерменом, если он не проживет до весны.
Перед своим отъездом в Кассель в декабре 1783 года принц Карл еще дважды виделся с графом. Во время первой встречи граф сказал, что «если он умрет во время отсутствия принца, тот найдет запечатанную записку, написанную его рукой, которой будет достаточно» [434] , чтобы руководить им в будущем, по поводу которого Сен-Жермен сделал некоторые пророчества. Во время второй беседы, за два дня до отъезда, принц Карл, возможно, обеспокоенный тем, будет ли записка содержать достаточно информации и сможет ли он понять ее, и не собьется ли он с пути, попросил Сен-Жермена дать ему эти последние наставления сейчас, пока он еще был жив, на что граф Сен-Жермен воскликнул, как бы в испуге: «Ah, serais-je malheureux, mon cher Prince, si j’osais parler!» [435] Буквально это означает: «Ах, я был бы несчастен, мой дорогой принц, если бы посмел заговорить!». Но слово «maleureux» имеет более сильное значение во французском языке, чем просто «несчастный», оно может означать также «проклятый», «злосчастный». В данном контексте оно, вероятно, означало, что в результате графа могло ожидать какое-то бедствие.
434
Принц Гессенский. Цитир. произв. С. 135.
435
Там же. С. 135.
Существуют эзотерические традиции относительно тайн, которые посвященный может передать только своему духовному сыну или воспреемнику, и только в момент своей смерти. Поняв слова графа именно так, принц не стал настаивать, простился с графом и больше его не видел.
Хотя не сохранилось никакой переписки между Сен-Жерменом и принцем Карлом, Сен-Жермен мог писать ему или по его просьбе новости о графе мог сообщать кто-то еще. Принц Карл, очевидно, получивший подобное письмо, написал из дома своего брата фон Гаугвицу: [436]
436
В книге La Franc-Maconnerie en France des Origines `a 1815, G. Bord. (Paris, 1908). C. 316, напечатано письмо, которое, как утверждается, написано принцем Карлом Виллермозу 28 мая 1784 года, где он сообщает, что Сен-Жермен умер в полном сознании, как заверил его Лoccay, и рассказывает об одном из своих последних с ним разговоров. «Он всегда действовал так, будто ничего не знал о масонстве или высшем знании, хотя за последний год множество деталей убедили меня в противоположном. Он признался, что встретил в Варшаве некоего Маршалла фон Биберштайна, считаемого предтечей Хунда, и на вопрос «Не обманул ли нас Хунд?» ответил: «Нет, он был хорошим человеком». Также, несмотря на то, что он никогда не признавал, что был масоном, он произнес нечто странное: «Le plus ancien des Maoris» — «Самый старый из масонов». (Это письмо будет приведено в следующей главе.) Если это подлинно, то имеет очень глубокое значение. К сожалению, Борд не сообщает, из какого источника взяты эти цитаты, и хотя, возможно, делает это по небрежности, нельзя быть уверенным, что он не придумал ее сам или некритично взял из источника, который проверить не мог. Джин Овертон Фуллер написала в Den Danske Frimurerorden, где хранится вся известная переписка между принцем Карлом и Виллермозом, но они не смогли найти никаких писем с указанной датой. Более того, этого письма там не обнаружил и современный голландский исследователь Г. ван Рейнберк, масон и автор книги Saint-Germain in de Brieven van zijn tijdgenoot den Prins Karel van Hessen Cassel, G. van Rijnberk (Den Haag, около 1944).
«Ханау; 27 декабря 1783 г.
Граф Сен-Жермен чувствует себя то лучше, то хуже. Если, к нашему счастью, погода не станет более сырой, он сможет пережить зиму и продержаться до моего возвращения, чтобы дать последние наставления мне лично, а потом (если будет на то воля Божья) блаженно заснуть».
Немецкое слово «Auftrage» означает несколько больше, чем указания в обычном смысле, это именно последние наставления, передающие сокровенные тайны.