Граф Соколов — гений сыска
Шрифт:
Теперь губернатор с восторгом глядел уже на Кошко.
И в этот момент...
Торжество начальника сыска
События, как в приключенческом фильме, развивались любопытно и стремительно. К воротам подкатил на рысаке (благо для полиции бесплатно!) Гусаков-младший. Весело крикнул:
— Гусаковы зря не потеют! Весь дом Левицкого перетряхнули, а вот доказательство его преступления нашли.
Он достал свернутый в трубочку листок ватмана размером с двойной тетрадный. Соколов взглянул
Кошко с видом победителя усмехнулся, посмотрел на Соколова и патетически воскликнул:
— Какой гнусный цинизм — задавить и рисовать! Ведь для этого надо иметь каменное сердце. А ты, Аполлинарий Николаевич, пытался мне доказывать, что гений и злодейство — несовместимы. Нет, дорогой граф, очень совместимы. И примеров тому — тысячи.
В этот момент послышались под чьими-то грузными шагами звуки шуршащего гравия. Кошко резко повернулся:
— Ба, трогательная встреча — сам знаменитый маэстро, господин Левицкий!
В сопровождении трех жандармов по дорожке шествовал Левицкий. В бархатном сюртуке, с громадным белым бантом, пышными кудрями, выбивавшимися из-под широкополой шляпы, он был похож на Питера Рубенса.
Один из жандармов протянул Джунковскому фото:
— Обнаружили в кармане арестованного!
Это была фотография Доброво с его обширным автографом. Джунковский вслух прочитал:
— “Маргарите, восхитительному творению природы!
Пройдет весна, и этот день пройдет,
Но весело бродить и знать, что все проходит,
Меж тем как счастье жить вовеки не умрет,
Покуда над землей заря зарю выводит
И молодая жизнь родится в свой черед”.
— Где вы это взяли, господин Левицкий? — спросил Джунковский.
Левицкий налился кровью:
— Нашел в шкатулке у своей жены! Но вас это не касается. Прекратите!
В разговор вступил Кошко:
— Это вы разделались с Доброво?
— Да, я уничтожил, раздавил этого бесчестного соблазнителя! — Глаза Левицкого пылали гневом. — Но по прошу в мои семейные дела не лезть!
Кошко победно улыбнулся:
— Отконвоируйте задержанного в Таганскую тюрьму Чистосердечное признание!
Несчастного Левицкого поволокли в камеру.
Соколов стоял в стороне и молча наблюдал эту сцену. По его лицу пробежала легкая усмешка.
Находка для эсера
Джунковский тряс руку Кошко:
— Поздравляю! И сегодня же прикажу во всех газетах дать информацию о прекрасной работе сыска, а то привыкли полицию ругать...
Тем временем Соколов, подозвав дворника, о чем-то расспрашивал его. Беседу он продолжил, гуляя по странному маршруту — вдоль ограды. Затем приказал Жеребцову:
— Отвези-ка этого блюстителя уличной чистоты в сыск да запри в подвале!
Кошко
— Что за произвол, Аполлинарий Николаевич? Дворник с таким желанием помогал следствию... И потом: убийцу мы уже арестовали!
— Нехорошо людей давить, а для пользы Империи задержать причастного к преступлению — любезное дело! — И к губернатору: — Владимир Федорович, спать нам сегодня не дали. Так поехали в трактир Егорова, утешим наши чрева!
После завтрака Соколов отправился в сыск. Дежурному приказал:
— Подними ко мне задержанного дворника и принеси бутербродов с пивом, пусть поест.
Привели дворника, который имел самый несчастный вид. Выпив пива, пришел в хорошее состояние духа.
Сыщик сказал:
— Ты правильно сделал, что признался мне. Расскажи подробней.
Дворник, словоохотливый человек, затараторил:
— Намедни пил я чай в трактире Борегара. Один там, с козлиной бородкой и на носе пенсне, водочкой меня угостил, расспрашивал про Доброво. С кем живет, да держим ли собак. Ну, я и скажи, что собак не держим, а господин Доброво — одинокий, все вечера по службе старается, с бумагами сидит. Вот и все!
— По твоей вине, раб Божий, погиб действительный статский советник. Я должен тебя отправить в Сибирь. Но если поможешь мне найти козлобородого, то ничего тебе не сделаю.
...Соколов нарядился под купца с золотой цепочкой через живот. Вместе с дворником он начал обходить трактиры, рестораны, гулянья.
Наступил пятый день поисков.
Силовой прием
Ресторан Никитина “Прогресс” помещался в доме под номером пять на Чистопрудном бульваре. По преданию, в этом доме когда-то жил с родителями маленький Саша Пушкин, а сейчас это было веселое заведение с кабинетами.
Субботним вечером один за другим сюда вошли два человека. Первый, невзрачный и тщедушный, сел возле прохода. Второй — в одежде купца, а по виду атлет и с властным взглядом генералиссимуса — заслужил внимание лакея: Ваше благородие, вам нынче покушать или погулять? Можно в кабинетце замечательное веселие устроить-с. Барышни у нас фасонистые.
— Есть хочу, и прилюдно, — прогудел атлет.
— В уголок уютный желаете-с? Под пальмой?
— Так там нетрезвый человек!
— Это не человек, а тьфу, вещество одно! Эй, Харитоша, подсоби! — и лакеи выбросили “вещество” из трактира прямо на тротуар.
Лакей стряхнул руки и вновь изогнулся:
— Не желаете ли желудку праздник сделать — суп из раков? Это у других гостю в рот смотрят, а мы всегда потрафляем-с. Прикажете на рыбное сделать ударение? Икорка, балычок, устрицы, угри копченые — нежные подлецы, как поцелуй красотки! Нынче хороший человек — большая редкость. Настоящие пьяницы все повымерли. Это прежде — гуляли, так земля ходуном ходила, а нынче — пустые хлопоты и одна, прости Господи, политика! Ай, господин хороший, куда вы? Зачем стол с посудой переворачивать? Караул! Полиция!