Граф Суворов. Книга 4
Шрифт:
Ловить такую радость лицом мне было совершенно противопоказано, и сейчас, почти сравнявшись с противником в скорости, я сумел разорвать дистанцию и уклоняться от атак, не в силах ответить ничем, кроме прессов. Герб словно с цепи сорвался, закидывая меня дисками, он почти не замечал давления, разбивая мои конструкты своими.
– Хватит бегать, крыса! – взревел противник, когда я в очередной раз сумел разминуться с диском, разнёсшим бетонный щит перед зрителями в труху. – Дерись как мужчина, трус!
– Ты уж определись, трус или крыса? – успел ответить
– Ты… да ты трус! – выдал многоумное заключение Герб, обрушив на меня пресс такой мощи, что мой собственный конструкт в нём просто растворился, а меня вдавило по пояс в песок, увернуться от последующих атак было бы просто нереально. Вот только их не последовало. – Да! Ты проиграл! Все видели? Я победил!
Вот же придурок… что-то с ним сегодня вообще не так. Учитывая фальстарт, атаку судьи и прочее – ни о какой победе, естественно, речи не шло. Так что я не стал беспокоиться и лишь выгребал, стараясь прикрыть собой замершего на земле свидетеля. Вот только тот, видно, почувствовав себя наконец в безопасности, тоже сообразил, что к чему. А может, мужчина просто решил отыграться за собственное унижение.
– За нарушение правил турнира Геннадий Беляков получает дисквалификацию! Победителем признаётся Суворов… – громко выкрикнул судья, и я чуть не с матом бросился к нему, в последнюю секунду успев прикрыть своим стальным доспехом мужчину от вражеского пресса.
– Куплены! Все куплены! Лжецы! Трусы! – взревел Герб, словно слетев с катушек, и по песку ударили десятки конструктов, поднимая облако пыли. Я едва успевал отбивать диски своим пробойником, действуя на грани возможной в доспехе скорости. Сталь просто не успевала за разгорячёнными мышцами, а механические суставы не гнулись под нужными мне углами.
– В укрытие, быстро! – крикнул я, прикрывая собой судью, и тот, не будь дурак, метнулся к единственному выходу. Сверху обрушился пресс, но оказался слишком большим и затормозил на бетонных стенах, кроша их в серый песок и мелкие камни, что шрапнелью ударили во все стороны.
Парень явно обезумел, решив атаковать постороннее лицо. Это даже не нарушение правил, это чистая уголовщина – нападение на должностное лицо во время исполнения обязанностей. И что теперь ждало Гену – я старался не думать. Тем более что занимала меня одна предательская мыслишка: а подмога-то где? Ведь они видят, что происходит на арене, не могут не понимать, что с нормальным поединком это не имеет ничего общего.
– Убью! – ревел Герб, обрушив на меня целый поток из дисков. Его атаки стали проще, прямолинейней, но значительно быстрей. Там, где раньше он создавал один конструкт, теперь было три. Там, где раньше были комбинации атак, остались только диски. Он строчил ими словно из пулемёта, не давая мне ни секунды продыху.
Краем глаза я заметил, как отброшенного каменным крошевом к стене судью утаскивают внутрь бункера для наблюдателей, и с облегчением отскочил
Видимость резко упала, в поднятом облаке пыли стало тяжело ориентироваться, но Геннадий словно чувствовал, куда нужно бить, преследуя меня десятками атак и не позволяя выгадать ни мгновения, чтобы сосредоточиться или контратаковать. А самое паршивое – его резерв, который давно должен закончиться, оказался бездонным. Измором его не взять, а значит, победить я должен силой.
Увернуться, прыжок в сторону, снова увернуться. Я помнил, как вчера он чуть не убил Тарана, врезав ему диском в контактном бою, но и прыгать по кругу до бесконечности не мог, нужно только выиграть чуть-чуть времени. А значит – вперёд! Отбив два конструкта подряд, я оказался в метре от противника.
– Жри! – взревел Герб, и прямо между нами мигнул, воплощаясь, острый, почти материальный полуметровый серп. Даже зубцы, как на хозяйственном орудии, присутствовали. И я, наконец, понял, почему его так называли.
Вот только я этой атаки ждал с самого начала, а потому единым движением выхватил из кобуры гранатомёт и срубил пробойником только сформировавшийся конструкт. Громыхнул выстрел в упор, и тяжёлая резиновая пуля вылетела прямо в шлем противника, да только застряла в сантиметре от забрала. Щит, выставленный у самого лица Герба, замерцал радужными бликами.
– Сла… – усмехнулся тот, но договорить я ему не дал. Стальной кулак с пробойником развеял вражеский конструкт, и, подхватив шарик, я впечатал его в железную маску врага, замазывая краской забрало. – Тварь! Жулик!
Герб ударил вслепую, десятки дисков, разрывая в клочья бетонную площадку, рухнули с небес на то место, где я только что стоял, но мне удалось отскочить в сторону и самому ударить противника пробойником в сочленение на доспехах, заклинив правую руку. Тот словно не почувствовал, двигатели на суставе точно отключились, я видел, как они искрят, но скорость движений Герба почти не снизилась.
Уйти в сторону, пресс… разрушен, только сформировавшись. Гена продолжал неистово бить дисками во все стороны в попытке попасть наугад, но в то же время старательно оттирал левой рукой забрало. Снова пресс, теперь я создал конструкт прямо у него за спиной, заставив покачнуться и на мгновение потерять концентрацию.
Несколько дисков обрушилось в перегородку у бункера, но я уже сменил положение и ударил по левому плечу, стараясь заклинить броню. Кажется, помогло, оттирать краску он перестал, но не успел я расслабиться, как весь песок на арене резко пошёл вниз. Герб не стал мелочиться и ударил по всей площади.
Но именно это было мне и нужно. Всего несколько секунд, пока он отвлёкся. Плевать на мелочи. Плевать на камень в доспехе. У меня было ультимативное оружие и больше половины резерва в чакре «звука». Влить их в «Шах», концентрация.