Граф Суворов. Книга 4
Шрифт:
– Вам ли не знать, ваше сиятельство. Уверен, после прошлых провалов служба безопасности отчитывается о каждом мало-мальски серьёзном происшествии. А уж о девушках и вовсе докладывает с подробной характеристикой, – ответил я, совершенно не смущаясь вопроса.
– Куда они денутся, конечно, докладывают. Но времени всё читать у меня нет, а выжимку каждый день… – отмахнулся Мирослав. – С Лисицыной у тебя всё серьёзно? Думаешь её всю жизнь за собой таскать?
– Ангелина… боюсь, у нас всё серьёзнее, чем просто влюблённость. Но она разумная. Понимает, что взять её в жены
– Теперь можешь. Не первой, конечно. И даже не второй… – заметил Роман. – В этом государь нам, мужчинам, сильно подсобил.
– И много уже таких браков? – спросил я с усмешкой. – Уверен, единицы особенно проштрафившихся, да какие-нибудь отщепенцы. Пока сам государь не покажет пример народу – многожёнство будет признаком маргинала. Уж проще супругу в монастырь отправить или даже в другое крыло дворца, запереть там на девять месяцев, а потом заявить, что она родила ребёнка.
– Некоторые так и делали, даже подбирали любовниц с тем же оттенком глаз, кожи и волос. Но сам понимаешь, всегда есть нюанс, – усмехнулся Мирослав. – Старых родов с хорошим резонансом во всём мире по пальцам одной руки пересчитать можно. Когда действия армий зависят от того, как поведёт себя верхушка, а владеющим приходится сражаться в первых рядах – риск очень велик.
– Ну, зато отсиживаться в штабе, наблюдая, как чужие дети гибнут на фронте, у аристократов не выйдет, – усмехнулся я. – И полкам идти на смерть проще, понимая, что батька-командир поляжет вместе с ними, а не за спинами.
– Да, стратегию войны это поменяло, – кивнул Роман, тяпнув ещё одну.
– Зато, говоришь? – пробормотал Мирослав. – Нет такого рода, который не терял бы детей как в мелких, так и в больших конфликтах. Польза же и в самом деле есть, хотя, я бы сказал, иная. Крупных боевых столкновений стало меньше. Когда убивают чужих детей, это всегда проще, чем своих…
– Да, жаль только, совсем конфликтов это не прекратило, – поморщился я. – Власть важнее чужих жизней?
– Сказал мальчик, не успевший окончить военное училище, а уже закопавший… сколько? Человек десять? Пятнадцать? И это, не считая покалеченных физически и морально, тех, чьи судьбы благодаря тебе поломаны навсегда, – криво усмехнувшись, проговорил Роман, вертя в руках хрустальную стопку. – Тот же Геннадий, чем он тебе мешал, что ты его в кому отправил?
– Вы не в курсе? Отчёт не читали? – зло уточнил я.
– Он только вернулся, увидел, поди, в выжимке строку, а погружаться… некогда, – проговорил Мирослав. – Рома, твоему парню орденцы влили наркоту по его собственному желанию. Убедили его в том, что Суворовы его кинули на произвол судьбы, обманули, вот он и пошёл вразнос.
– Из него вышел бы отличный гвардеец… а теперь что? – поморщился Роман.
– А теперь он будет жить, а не умрёт от внутреннего кровотечения, как хотели служители Асклепия, – заметил я, повернувшись к дядьке. – Его подставили, а до этого травили учеников наркотой. Да вы же сами в курсе, отчёты о прекращённом расследовании читали.
– Выжимку, – кивнул Роман. – Когда отец сможет вернуться в генеральный штаб? Надо хоть
– Держись, сынок, маршалом будешь. Если всё закончится удачно. А даже если нет, останешься главой гвардии его императорского величества, – проговорил Мирослав, подбадривая сына, но и в этой фразе мне послышалось то, чего так боялся Роман, – недосказанность.
– Раз уж разговор пошёл о политике, что скажете о свадьбе Екатерины и Гавриила? – решил взять я инициативу в свои руки. – Говорят, это сильно поднимет её шансы вернуться на престол, к тому же уже добавило легитимности в глазах высшей аристократии. Она может вернуться?
– Вряд ли… – проговорил Мирослав не слишком уверенно.
– Если эта змея снова получит власть, она всю страну в крови утопит, – с гримасой ненависти проговорил Роман. – Её приказы… нет, если она хоть сунется обратно, я своих парней сдерживать не стану.
– Не забывай, что «твои» парни – мои вассалы. Покуда я глава рода, мы будем служить империи, а не творить военные перевороты, – отчеканил Мирослав, но, выпрямившись, тут же скорчился от боли. Всё же до выздоровления ему было очень и очень далеко.
– А разве предыдущий переворот стал бы возможен без Суворовых? – удивился я. – Мне казалось, что ударные силы…
– Не стоит об этом болтать при посторонних, но даже если бы мы не ударили пальцем о палец – ничего бы не поменялось, – нехотя ответил Мирослав. – Даже если бы мы бросили все силы против избранного дворянским собранием и советом бояр императора, продержались бы на пару часов дольше.
– Потрясающе, – пробормотал я, прикрыв глаза. – А император, получается, об этом если и знает, то больше рассчитывает не на силу, а на преданность. И ресурсами род снабжает, и власти больше дал… может, он ещё и брак Романа поможет устроить.
– Уже пытался, дважды, – криво усмехнулся Мирослав. – Но в текущей ситуации… Мы пообещали государю, что как только непосредственная угроза жизни Роману уменьшится хоть в два раза – так сразу. Оставлять ещё одну молодую вдову, не получившую даже своей первой брачной ночи, нехорошо.
– Так себе оправдание. Уверен, и Пётр так же думает, – заметил я.
– Всегда говори «его величество», «государь» или «император». Даже в уме, – поправил меня Мирослав. – А то оговоришься не с теми людьми, и может получиться очень нехорошо. Ещё подумают, что мы тебя так научили… союзы и из-за меньшего неуважения распадались, тем более сейчас. В общем, ты меня понял. Кое в чём Людмила права, тебя уже сейчас необходимо готовить к выходу в высшее общество.
– Кстати, об этом. Не знаю, попалась ли вам эта информация в сводках, но вчера княжна Инга Лугай-Ляпицкая позвала меня на закрытый молодёжный вечер, – проговорил я, внимательно наблюдая за реакцией мужчин. Роман чуть вздрогнул, а Мирослав лишь сжал зубы и тяжело вздохнул. – Как я понимаю, у вас остались сомнения в её лояльности текущему императору.