Графиня поневоле
Шрифт:
— Аааааа! Камешки! Какая красота!
Потрясенная толпа не могла отвеста глаз от проявившегося посреди двора торжествующего чудовища. Было оно невелико, лысо и сильно смахивало на говорящего кота в ошейнике с редкостными изумрудами. А гордо задранный хвост этого чуда украшали два колечка усыпанных зелеными искрами.
— Это просто праздник какой-то! Ура! Мяууууууууу!
Внутренние помещения замка были на диво уютными. Сложно было ожидать увидеть внутри что-нибудь кроме дикого камня, гранита да мореного дуба.
то инкрустированных лазуритом перил парадной лестницы, замысловатым завитком спускающейся в холл, то нежно проводила кончиками пальцев по резным деревянным панелям, укрывающим стены, то заглядывала за парчовые занавесы в поисках пресловутых тайных проходов, то…
— Что ты ищешь? — мурлыкнул с плеча Каса Пушок, заставив вздрогнуть провожающую их горничную, и тут же услышал, что ее светлость мечтает найти что-нибудь этакое, таинственное и необычное. — Погоди, хозяйка, вот поужинаю и отыщу тебе все что захочешь.
— Ага, — вмешался правдолюбивый ребенок, — ты уже много чего нашел и поразведал. Как увидел на хвосте блесточки, о всех обещаниях забыл!
— А то, что кухарка упала в обморок, а у жены старшего конюха начались роды, это мелочь, недостойная внимания нашего котика, — констатировала Иришка.
— Ну еще бы. Он у нас натура высокохудожественная, интересуется исключительно произведениями ювелирного искусства, — поделился наболевшим рыжий.
Кот только молчал стыдливо, даже хвост под себя поджал.
— Интересно, а коты краснеют? А если краснеют, то все или только лысые? А от чего от стыда или от злости? А от холода они синеют? — поддержала беседу некромашка.
— Сейчас дойдем до своих покоев и разберемся, девочка моя, — пообещала маркиза.
— Ну вы! Ну вы и мяуууууууууууу! — кот соскочил с касова плеча и пустился наутек, заставив служанку метнуться к стене.
— И не мяукай при ребенке, — хмыкнул Грег и посмотрел участливо на горничную. — У меня есть прекрасная настойка, укрепляющая нервы.
Та в ответ только поклонилась молча и продолжила путь. Совсем скоро она приглашающе распахнула широкие двери господских покоев и с каким-то странным ожиданием уставилась на маркизу.
Иришка, чья интуиция весь вечер вопила благим матом, в свою очередь посмотрела на придурочную девку, придержав за рукав направившуюся к дверям некромашку.
— Надо бы котика вперед пустить.
— А зачем? — черные глазищи азартно сверкали из-под рыжей челки.
— Примета такая. Хорошая. Пушок! Ты где, бесстыдник?
— Что? — усатая морда выглянула из-за ближайшего угла.
— Иди, — Иришка указала рукой направление.
— Зачем? — подозрительно осведомился кот.
— Надо, Пушок. Иди.
Кот горестно вздохнул, по очереди посмотрел на всех присутствующих, но не найдя ни в ком
— Что с тобой, Пушочек? — теперь удерживали Иришку, которая рвалась на помощь любимому питомцу.
— А? — он с трудом приподнял голову, а потом перевернулся на спину и помахал лапами. — Ковер тут хороший, одна беда — сильно щекочется.
— Ну все, друг, беги! — счел своим долгом предупредить рыжий. — Ибо настал твой последний час.
Хохоча, он подхватил жену на руки и шагнул в покои, Грег скользнул следом, по прежнему сжимая ладошку Аолы.
— А ты куда? — Тео придержал метнувшуюся было прочь девку. — Поговорить надо, милая.
— Ну рассказывай, — распорядился колобок, усевшись в кресло, и поерзал в тщетных попытках устроиться поудобнее, однако у него ничего не получилось. Старинное с высокой резной спинкой кресло выглядело конечно солидно, но об удобстве и речи не шло. Жесткое сиденье немилосердно давило на истерзанный дальней дорогой зад, оттого настроение, испорченное холодным приемом, вовсе упало. Сил изображать веселого дурачка не осталось.
— Чего? — девка спрятала руки под передник и потупилась.
— Все рассказывай, — велел ди Мартен. — Не тяни.
— Так чего говорить-то? — ее круглые голубые глаза наполнились слезами.
— Начни с того, как тебя зовут! — в поясницу ощутимо стрельнуло, и Тео скривился. — И не заставляй меня думать, что господин Берн взял на работу в главный дом законченную дурочку.
— Тина я, — горничная промокнула глаза кончиком фартука. — В Темной Дубраве третий год служу. Сначала взяли на кухню, а потом и до господских комнат допустили. Теперь значит к хозяйке приставили…
— Дальше, — колобок кивнул, и в спину опять отдало, а перед глазами нарисовалась подушка, большая мягкая набитая гусиным пухом. И так захотелось прислонить ее к неудобной спинке демонова кресла, и чтоб подушка непременно была в алой атласной наволочке с оборками. — А почему ты, Тина, так пристально смотрела за тем, как ее светлость войдет в свои покои? Что отворачиваешься? — он, кряхтя, встал, уцепил рукой девичий подбородок и заглянул в лицо. — Ты знаешь, как наказывают тех, кто злоумышляет против своих хозяев? В зависимости от степени вины их отправляют либо на рудники, либо на виселицу? Ты помнишь, об этом, Тина?
Бледная как простыня девушка беззвучно открывала и закрывала рот.
— Шевалье, — в комнату вальяжно вплыл Пушок, — как вы жестоки! Давайте я сам пообщаюсь с Тиночкой, — кот сладко потянулся, выставив вперед передние лапы и оставляя когтями глубокие борозды в каменном полу. — Она мне сразу все расскажет. Правда, милая? Ой! ну и как хотите! Не буду вам мешать.
Лысый проходимец полюбовался на упавшую на колени рыдающую девицу, презрительно фыркнул и отвернулся.