Графиня – служанка
Шрифт:
Пока супница с тарелкой отмокали в горячей воде, благо на кухне мойка мало чем отличалась от той, к которой привыкла, перебрала доступные продукты, решая, чем же таким «порадовать» на ужин. В итоге наткнулась на мешочек неизвестной мне крупы, напомнившей круглозёрный рис, правда, серого цвета. Учитывая, что её было не очень много, подумала, отчего бы не продолжить «капустные дни». Чтобы проверить свою догадку, я выбрала самый маленький ковш, который нашла и отварила примерно столовую ложку крупы. В готовом виде она стала выглядеть ещё омерзительнее, зато по вкусу от риса было не отличить.
Эйден снова куда-то ушёл, поэтому закончив с посудой и постирав передник, ушла к себе. Если насчёт времени обеда у меня были вопросы, то с ужином было проще сориентироваться. Как раз на закате и займусь готовкой.
Наверное,
В общем, решила я добить Эйдена именно ленивыми голубцами. Раз он такой эстет, что «чернильные» щи смог лишь в полной темноте поесть. Больше всего времени ушло на подготовку, а точнее — на превращение кусочков свинины и говядины в фарш, чтобы в итоге пропорция получилась два к одному. Так сочнее и не слишком жирно получается. Нарезать лук и капусту кубиками было плёвым делом, равно как и натереть морковку. Далее довела на сковородке до состояния лёгкого румянца зажарку и добавила в неё фарш, помешивая плоской деревянной ложкой, чтобы ничего не подгорело, а мясо лишь «схватилось». Учитывая, что серая крупа повела себя точно так же, как и рис при пробной варке, я всыпала половину стакана, залив тут же водой. Для идеала не хватало томатной пасты или помидоров, но моя задача состояла в том, чтобы блюдо выглядело в итоге максимально невзрачным. Посолила, поперчила и только потом добавила капусту. Аккуратно перемешала и, дождавшись кипения, убавила огонь до минимума и накрыла крышкой. По какому принципу работает эта плита, я так и не разобралась, но стоит повернуть ручку-вентиль напротив нужной конфорки, как тут же вспыхивает пламя. После газовой приноровиться было легко. Немного напрягало отсутствие стеклянных крышек и холодильника, но не настолько, чтобы считать, что весь мир рухнул. Жаль, что Эйден съедал всё из приготовленного. Ничего, не поймёт, что нужно действительно объяснять правила существования в доме, после обморока сообразит.
Приподняв крышку, чтобы проверить степень готовности голубцов, я с удовлетворением заметила, что крупа не только осталась серой, но ещё и вытянула пигменты из морковки, сделав ту совсем тусклой. В целом получилось даже лучше, чем я предполагала. Такой гадкой серой мешанины в сковороде давненько не видела. Эйдена пока не было, а уходить в комнату не хотелось. В итоге «блеклый» ужин дополнила блинами. Думаете, решила разбавить серость золотистыми румяными кругляшами? Отнюдь! Я нашла гречку! Отсутствие обычной пшеничной было как нельзя кстати. Смолов на ручной мельничке нужное количество гречки и чуть-чуть серой крупы, чтобы добавить клейкости тесту, испекла гречневые блины. Руки, конечно, болели после мельнички, но это сущая ерунда по сравнению с моей маленькой местью.
С Эйденом мы столкнулись в дверях кухни. Пришлось развернуться и достать из посудного шкафа тарелки со столовыми приборами. Заглянув под крышку, которой были накрыты блины, мужчина покачал головой, но молча прошёл к сковородке.
— Похоже, что ты решила кормить меня самыми кошмарными блюдами, какие только существуют...
— Я готовлю
— Серебряный в месяц.
В ответ я так расхохоталась, что едва не выронила тарелку, в которую накладывала голубцы.
— Это довольно-таки хорошее жалованье. Или считаешь, что достойна лучшего?
Вытерев выступившие на глазах слёзы, я поставила тарелку на стол:
— Я понятия не имею, сколько зарабатывает прислуга, зато хорошо умею считать убытки. Будучи Просящей, мне подавали в день не менее двадцати медяшек, а то и все сорок-пятьдесят. В непогоду чуть меньше, а иногда и больше нижней планки...
Глава 34. Ловушки
Мои слова о том, сколько я зарабатывала, прося милостыню, весьма удивили Эйдена. Даже сказала бы, что ввели в ступор. Мне на секунду показалось, что до него стало доходить, чего он меня лишил своей эпатажной выходкой. Не только ведь воли и свободы выбора, но и существенного дохода. За три года у Просящих я могла бы выручить достаточно денег, чтобы уехать куда-нибудь подальше и снять домик, чтобы потом спокойно устроиться помощницей в какую-нибудь лавку. За шесть лет — уже купить тот же домик с садом и небольшим огородом в каком-нибудь предместье, а пару комнат сдавать. Если бы не один рыжий самоуверенный баран, всё могло бы получиться. Тем более что в Гренхолд «вход» «дядюшке Дереку» был закрыт. Ещё и душа за деда Гонро болела, привязалась я к старику за эти месяцы. Как он там? Жив ли, здоров? Наверняка весь Гренхолд перерыл вместе с Королём и Робом в поисках меня. Если у последних был исключительно коммерческий интерес, то дед Гонро относился ко мне как к своей родной внучке, если бы таковая у него была. А мне даже весточку никак было не передать: выход из дома закрыт, окна закупорены, денег нет. Даже записку не написать и с каким-нибудь мальчишкой не передать в Тёмный город Сторнвуда. Достаточно было поставить особый знак, чтобы её передали Королю в Гренхолд. Но, увы...
Жаль, что Эйдена вопросы, заданные в лоб, не смогли расшевелить, как большинство мужчин, поэтому приходится «водой точить этот камень». Не знаю, куда он каждый день уходит, скорее всего, на работу, но вот возвращается всегда с разным настроем. Даже сказала бы: в разной степени нейтральности, если можно так выразиться. И меня это настораживало. Будь я магом, проверила, не подвергается ли воздействию каких-либо чар, а так... В те моменты, когда успевала заметить в глазах что-то более «человеческое», «сострадательное», как тогда, на поляне после похищения, пыталась завести разговор, но Эйден сразу уходил.
Поэтому все дни проходили почти одинаково: утром я вставала, шла готовить очередной отвратительный внешне завтрак, потом уходила к себе и старалась прислушиваться ко всему, что происходит в доме. Уже по шагам Эйдена понимала, куда он направился и в каком относительно настроении находится. Щелчки замка входной двери распознавала лучше, чем звон часов, извещающий о наступлении нового часа. Да, как только последние проявления сотрясения исчезли, слух у меня стал намного лучше. Не звериным, конечно, но всё-таки. Поначалу было сложно научиться отстраняться от окружающих звуков, но постепенно научилась раскладывать их в своей голове, вычленяя нужные. Выходила я из своей комнаты только для того, чтобы посетить уборную или заняться приготовлением еды. Просьб насчёт мытья полов не поступало, поэтому швабру или тряпку брала в руки только для того, чтобы прибраться на кухне. То ли моя «наука» пошла ему на пользу, то ли опасался себе шею свернуть.
Чем больше времени проходило с того момента, как оказалась в доме Эйдена, тем всё настойчивее внутри билась мысль, что нужно бежать. По тому, как открывалась и закрывалась входная дверь, понимала, что какие-то чары на неё точно были наложены. Просить воду о помощи пока не рисковала: а толку? Сбегу от Эйдена, тут же попадусь «дядюшке Дереку». Слишком неравнозначный обмен. Ещё и смертельный для жизни. Вот так прыгать из огня да в полымя было бы настоящим сумасшествием. Оставалось только наблюдать и вести тебя не слишком тихо, но и не нарочито, чтобы не вызывать подозрений. Таким образом прошло двенадцать дней после начала «тихой мести» и почти месяц с моего похищения.