Грань креста (дилогия)
Шрифт:
Маленький сухонький старичок любезно встречает нас в прихожей. Одет он весьма претенциозно: ядовито-зелёный пиджак, малиновые брюки, бабочка в горошек. Руки затянуты в шёлковые чёрные перчатки. Правая чуть на отлёте. В пальцах вытанцовывает невиданную пляску до блеска отполированная сталь. Такого мне видеть сроду не приходилось! Нож то вертится пропеллером меж указательным и средним пальцами, то бабочкой порхает вокруг кисти. Только что лезвие выглядывало из кулака вниз — и вдруг оказалось сверху или щучкой выглядывает из-под мизинца. Виртуоз. Отступаю
— Сэр! Вы не окажете нам честь пройти в автомобиль?
Румяные щёчки старика, окружённые белоснежными бакенбардами, недовольно шевелятся:
— Вы убеждены, что это необходимо?
— Совершенно необходимо, сэр!
— Как же не хочется мне в ваше заведение! Ну да что ж делать, я уж и сам чувствую — пора пришла.
Блеск стали в руке сливается в сплошное кольцо.
— А может быть, не стоит?
— Мы убедительно просим вас, сэр! — Патрик подаёт очередную реплику голосом, способным растрогать и нетопыря. Эк старается парень с перепугу!
— Что ж, если это неизбежно…
Старик семенящей походкой выходит из дома, аккуратно запирает левой рукой замок, двигается к автомобилю. Нож в правой не перестаёт вращаться ни на секунду. Вот мы уже у раскрытой дверцы салона. Патрик быстренько побежал в кабину, вскочил за руль, радуясь, что сохранил шкуру в целости.
О, чёрт! Старикан неожиданно ловким движением юркнул под днище машины и, проскочив под ним как белка, трусит мимо противоположного борта. Не успеть! Уходит! Уходит!
Такой прыти от Патрика не ожидал никто. С высоты кабины он с силой опустил кулак на лысину старца, выглядывающую из благородных седин. Дед упал, а наш орёл обрушился на него сверху всей тяжестью своего молодого тела. Как-то в полёте ухитрился ещё и верёвку с капота прихватить! Не успели мы обежать автомобиль к нему на подмогу, как он уже сам взялся связывать виртуоза ножа. Делал он это крайне непрофессионально, но качественно — просто обмотал верёвкой вокруг тела, прибинтовав к нему руки, благо длина позволяла, и затянул узлы с такой силой, что сам чуть не лопнул от натуги. Закончив это мероприятие, Патрик отволок супостата к двери и зашвырнул на носилки. Тот лежал недвижно, тихо постанывая.
Мы аплодировали и громко пели хвалу нашему герою.
— Ты уж прости, бога ради, Патрик. Недооценила я тебя. Такого волчару взять! Это не всем дано!
Красный, вспотевший водитель отдувался и вытирал лицо огромным клетчатым платком. Руки его ходили ходуном, ему было не до похвал. Взгромоздившись на своё место, он выдернул из нашей сумки бутылку пива, открыл зубами пробку и шумно осушил сосуд до дна единым махом.
— Шура, ты посмотри на торжество генетики! Ирландская кровь не
С таким кадром на борту лучше ехать в салоне, к нему поближе — не дай бог, развязываться начнёт. Перед тем как влезть внутрь, я наклонился и подобрал очередной боевой трофей. Скоро можно будет торговлю ножами открывать. Дома я, вообще-то, этак частенько и поступал.
Что-то не так! Я озадаченно рассматривал то, что подобрал с земли. Где там на ленточки распустить! Это же обычный столовый нож, каким и масло-то резать нельзя без усилия. Гнётся, что твой картон, и тупее, чем я спросонок. Взглянул на врача. Люси каталась по полу салона, дрыгая лапками в неукротимом приступе смеха:
— Не-е-ет, я не могу! Как он его по лысине! Нет, я сейчас умру!
До меня начала доходить странность происходящего.
— Стой, стой! Это что же, он никакой не убийца?
— Ой, лопну! Ну какой он убийца! Фокусник он, цирковой жонглёр в отставке. Когда от пьянства ему начинает казаться, что белые лошади по потолку ходят, он сам нас вызывает. Нет, как он на него! А ты-то, с пушкой, — как только не пальнул!
Лицо водителя вытянулось. В глазах его занимался серый холодный огонь обиды.
— Значит, это всё была ложь? Вы меня разыграли?
Люси прекратила смеяться, запрыгнула в кабину и взялась своими маленькими лапками за ручищу Патрика.
Она внимательно посмотрела ему в лицо и строго произнесла:
— Да, брат. Это розыгрыш. Но ты об этом не знал. Для тебя это была настоящая схватка. И этот первый бой в твоей жизни окончился твоей победой. Неподдельной победой, понимаешь! И я уверена, что теперь ты и в реальной боевой обстановке не испугаешься и не растеряешься. Так ведь? Ведь так?!
— Притом ты не зря старался, — счёл нужным вставить словцо и я, — он же на самом деле ушёл бы от нас. Пусть он и не опасен, но последнее дело, когда от психбригады больные убегают!
— Так что сердиться не надо. Хуже было бы, если б ты сробел, и я тебя под настоящий нож подставила. На тебе ж не написано, какой ты орёл! Мир?
— Мир! — объявил Патрик уверенно.
— А как насчёт пивка для закрепления дружеского союза? — осведомилась мышка.
Пилот махнул рукой и принялся откупоривать бутылки — теперь цивилизованно, ножом.
— Нет, у парня положительно хорошие задатки, — негромко заметила мне в ухо Люси, — их только развить надо.
— А мои?
— ?!
— Ну я-то зачем с винтовкой, как чучело, бегал?
Люси отхлебнула из мензурки, подумала и объяснила серьёзно:
— А чтоб служба мёдом не казалась.
Глава двадцать третья
Гора с горой, а психиатр с психиатром… На узком просёлке — две машины лоб в лоб. Съезжать на топкий луг никому неохота. Либо им пятиться сотню метров до перекрёстка, либо нам столько же до сухого места. Кричу: