Грани снов
Шрифт:
Вячеслав прервался, обгоняя тягач.
— А, так вот. А влюбленность... До тебя не пробовал, но мне нравится. Совсем юность я не считаю, там все мы думали, что влюблялись.
…
Оставшаяся часть дороги промелькнула почти незаметно. Аэропорт встретил их суетой и холодным ветром. Вячеслав с непривычки немного потыкался в поисках парковки в какие-то тупички.
— Что ж, Вячеслав Юрьевич... Давайте прощаться.
Лера отошла от регистрационной стойки, держа в руках паспорт со вложенным посадочным
— Долгие проводы, лишние слезы. Да и обратный путь тоже. Долгий. А там еще, — она улыбнулась, — сумеречная зона.
Она обняла его и, чуть привстав на носочки, тихо сказала на ухо:
— Слава, я вернусь к тебе. Я обязательно вернусь. Даже если мы не поплывем в Антарктику фотографировать пингвинов. У меня уже есть план. У меня всегда есть какой-нибудь план, если твой не сработает. Мы что-нибудь придумаем. И выполним этот квест. В конце концов сидеть в темноте на диване и разговаривать о современных технологиях выплавки и немного о Вольтере тоже неплохо. Скромный поцелуй для девушки скромного сталевара?
— Конечно. Я буду ждать тебя. Я обязательно дождусь. Моё время — вечность, помнишь? И не надо слёз. Любая стальная вещь на твоём пути может оказаться прошедшей через мои руки. Тебе пора лететь, а мне ехать. Самое забавное, что на месте ты можешь оказаться раньше меня.
Поцелуй был оглушительно тих.
Эскалатор повез Леру на второй этаж в зону вылетов. Она обернулась и помахала Славе рукой.
"У тебя нет вечности, Слава. Так помнить или забыть?" — сказал кто-то за спиной, но когда Вячеслав обернулся увидел пару средних лет. Женщина, слегка растрепанная, в расстегнутом поверх спортивного костюма меховом полушубке сердито выговаривала мужчине с унылым и виноватым лицом:
— Слава! Вечно ты все забываешь? И кто, по-твоему, должен помнить?!
Леры наверху уже не было.
Слава закурил на парковке и посмотрел в невидимое за пеленой снега небо, словно требуя разъяснений.
— Я сойду с ума с этим "вспомнить-забыть". Ну да, вечности у меня нет. И хорошо. Через тысячу лет надоест даже сталь. Верно, давай тут сам с собой поговори...
Обратный путь казался длиннее, но и он не будет вечным.
Часть 7.
Часть VII
Вячеслав
***
Жизнь в Железогорске потекла своим чередом. К концу ноября снег лег окончательно, временно прикрыв грязь сверкающей белизной.
Комбинат дымил и грохотал, более не напоминая прожорливого дракона.
...
В какой-то из дней Юрий Иванович спросил сына о Валерии. И только покачал головой, услышав невразумительное "мы на связи". Как и обещал, жене он ничего не сказал. Но слухи до нее все равно доходили. Она деликатно, в ее понимании, интересовалась у Славы матримониальными планами, и натыкаясь на очередной резкий ответ, поджимала губы.
— Не приведи бог в невестки вертихвостку-белоручку, — рассуждала она, стоя у плиты. — Вот Леночка...
Далее
— Ты учти, они с матерью к нам на Новый год в гости приглашены. И ты тоже. Неужто будешь сидеть бирюком один? Уважь родителей.
— Мам… Почему один?
Она отмахивалась и неодобрительно качала головой:
— А чего? С приятелями опять шататься пойдешь?
“Нет, мам. Не с ними. И Лера умеет чистить грибы.”
— Я зайду.
Слава и правда подумывал зайти, может быть мать не станет слишком картинно падать в обморок при виде “вертихвостки-белоручки”.
...
Через пару недель после отъезда Леры, Вячеслава нашел Павел.
— Вяч! Здорово! — Паша подскочил как всегда неожиданно. — Как жизнь? А меня тут вызывали... О тебе спрашивали. Скажи, мол, Дегтяренко, что про Огонькова скажешь. Ответственный парень, нет... На повышение что ли идешь? Не понял, почему меня спрашивали, а не твоего бригадира.
— Чего натворил, Огоньков? — ворчал Вадим Станиславович. — Из-за тебя меня СБ тягала. Интересовались как работаешь, как с коллективом. Так чего натворил-то?
Несколько раз забегал грустный Виталик. Жаловался на работу, жизнь, время, дядьку. Он стал вести менее разгульный образ жизни. Этим и объяснялась тоска в глазах.
— Чета делать надо, Славян, чета надо...
...
Лера, как и обещала, звонила. Она рассказывала о своих делах, немного о работе, спрашивала чем занят Вячеслав и как в целом поживает Железогорск. В одном из разговоров она упомянула, что Серов собирается баллотироваться в депутаты по одномандатному округу. "То есть Железогорск и окрестности тоже входят," — иронично сказала она. "Вот и думай теперь, как нам успеть удрать на Южный полюс. Или на Северный. До того, как начнется показуха и катавасия. Но дороги заасфальтируют точно. Чувствуешь, с кем связался, мой стальной рыцарь?"
Слава слушал и улыбался, представляя себе, как она убирает прядь за ухо и сверкает глазами. Ему было и тревожно и хорошо. И все вроде бы все в порядке, но… Он понемногу приводил в порядок квартиру, понимая, что все равно не дотягивает до ее уровня, как ни старается.
— Ты все равно приедешь?
— Я… приеду. К Новому году. Каких-то три недели. На самом деле у меня уже есть билет, — тихо ответила Лера. — Я скучаю…
— Лера…
— Не говори ничего, Слав, ладно? Потом. У нас будет время.
— Целая вечность.
И они молчали, слушая дыхание друг друга, будучи ужасно далеко.
“Она все решила. А ты, Вяч? Неужели так смирился с мыслью, что…” Он тряхнул головой, отгоняя сомнения.
— Твой отец таки сделал то, что никогда бы не сделал слесарь, — улыбнулся Слава.
— Ты… говорил с ним?
— Можно и так сказать.
…
Бригадир дернул Вячеслава от конвертера, пробасил недовольно почти в ухо:
— Сам постою. Тебя там к начальству. Учти, Огоньков, если слетит премия…