Грани жизни
Шрифт:
Несмотря на полную уверенность, спокойствие Пети вдруг заколебалось, когда он, посмотрев на часы, поднялся из-за стола, чтобы направиться к Сковородину. За два года своей работы в конструкторской Петя всходил на «капитанский мостик» только по вызову, а сейчас он шел по собственному почину. Пожалуй, Сковородин еще удивится, а удивляться «главный» не любил, это всем было известно.
Медленно всходя по блистающим паркетным ступенькам, Петя очень хотел встретиться взглядом со Сковородиным. Но тот, плотно прижав к уху телефонную трубку, слушал кого-то
— А!.. Ты ко мне? Присаживайся, друг.
«Не удивился!» — облегченно подумал Петя и, предупреждая вопрос, объяснил, что заставило его явиться без вызова.
— Ничего, ничего, — ободрил Сковородин.
Петя уже смелее напомнил ему о недавно состоявшемся решении заводского руководства создать первую автоматическую линию. При заводском комитете комсомола в помощь построению первой автоматической подобрана комсомольско-молодежная бригада из семи человек…
— Стой, стой! — с добродушной иронией прервал Сковородин. — Ты что же, воображаешь, что я нашу многотиражку не уважаю и не читаю?.. Да я и твою статью об автоматике читал и даже одобрил.
— Благодарю вас за внимание, Петр Семенович… — радостно смутился Петя. — Вы знаете мою жизнь и работу… я многому научился и учусь у вас… Все мои стремления и заботы — о том, чтобы стать серьезным, глубоко и современно знающим свое дело инженером.
— Это я вижу, голубчик, — ласково сказал Сковородин.
— Вы знаете также, Петр Семенович, что поэтому я никогда не торопился занять эту, так сказать, начальническую должность. Мне всегда хотелось не сразу брать на свою ответственность цех, а самому научиться работать, как работает каждый квалифицированный рабочий.
— Знаю, милый, одобряю.
— И последнее. Петр Семенович… Помните, когда после окончания мной института вы предложили мне пойти помощником начальника цеха, я ответил, что мне хочется постичь еще одну специальность — чертежника.
— Помню, друг, помню. Ты тогда еще так обосновал свою просьбу: завод у нас машиностроительный, и потому ты считаешь для себя обязательным быть и хорошим чертежником… знать машину еще в проекте, в чертеже. Помню, все помню… Но, милый мой, извини, я что-то не пойму, зачем нам с тобой этот час воспоминаний? И с чего это, тезка, ты так взволнован? А?
— Я даже сам не совсем это понимаю… — смущенно признался Петя, — Но сейчас мне кажется, Петр Семенович, что я… стою перед каким-то очень важным моментом в моей жизни. А кроме того, я чувствую, что нужно торопиться сейчас…
— Почему же надо торопиться?
— А ваш близкий отъезд в социалистические страны, Петр Семенович?.. Вот сейчас я ввиду вашего близкого отъезда и тороплюсь сообщить вам новые данные… мы их, кстати, только вчера окончательно обсудили.
— Это какие же новые данные? — с той же добродушной иронией подчеркнул Сковородни. — Ведь машина, о которой мы говорим, не первый год существует на свете.
— Я сейчас
Сковородин недоуменно, как-то сбоку взглянул на чертеж.
— Что это такое?
— Это узел Д, который через некоторое время будет производиться на первой автоматической, — с доверчиво-довольной улыбкой ответил Петя. — В черновых ваших записях он называется еще и так: «Д-1 изначальный».
— Да, есть такое обозначение… но это…
Сковородин надел очки и уже пристально посмотрел на чертеж. Лицо его приняло напряженное выражение, но Петя, взволнованно ожидая его ответа, ничего не заметил.
— Странно… — сухо откашлялся Сковородин. — Я свои чертежи помню… а этот скопирован тобой неточно… нет, больше того, произвольно… зачем это?
— А я и не копировал, я его упростил… я начал вот от точки… — И Петя острием карандаша хотел было указать эту точку, но Сковородин придвинул чертеж вплотную к себе, и острие повисло в воздухе, а Петя смущенно улыбнулся.
«Упростил! Меня упростил! — словно молнией ударило в голову Сковородину. — И как спокоен! Неужели не понимает, что он сделал?!»
Петр Семенович чуть было не произнес это громовым голосом на весь опустевший зал. Но тут какая-то быстрая мысль, которую он даже не успел толком прочесть, повелительно толкнула его, и он подсознательно понял: «Тише! Сдержись, сдержись!»
Он шумно вздохнул и сдержался. Сжав губы и на миг зажмурив глаза, он, как только смог, естественным движением пошарил пальцами в верхнем боковом кармашке, нащупывая зажигалку, закурил и, вдохнув дымок, понял: он выиграл время, чтобы не выдать себя.
— Чего же тебе надо от меня? — окутываясь дымом, тихим, сдавленным голосом спросил Сковородин.
Петя ответил тем же доверчиво-уважительным тоном:
— Я… то есть мы все… очень просим вас, Петр Семенович, просмотреть этот чертеж… и утвердить его.
— Утвердить… — глухо повторил Сковородин и, помолчав, нехотя продолжал: — Н-но, видишь ли… ни сегодня, ни завтра у меня не будет времени просмотреть… вот это…
Его крупные, тяжелые пальцы вяло скользнули по чертежу.
— Ведь уже известно, что скоро я еду в составе очень ответственной делегации… подготовка к поездке уже началась… я буду бесконечно занят… Как же быть вот с этим… Чертеж вам может понадобиться… — И пальцы его снова скользнули по чертежу.
— Пожалуйста, Петр Семенович, возьмите чертеж с собой! У пас же копия есть!.. Пожалуйста!
— Ладно… что ж… — Сковородин лениво положил чертеж в портфель и встал. Петя благодарно спросил:
— Когда можно вам позвонить, Петр Семенович?
— Хм… когда… — тяжело дыша, пробормотал Сковородин. — Я, знаешь, сам тебя вызову… так будет лучше…
— Благодарю вас, Петр Семенович… и наши все мне
поручили передать вам их благодарность! — счастливым голосом сказал Петя.
А Петр Семенович, уже сидя в машине, дал волю гневным и злым мыслям, которые, как удушье, подступали к сердцу.