Граница горных вил

Тихомирова Ксения

Совет собрался в очень своеобразной комнате. Она располагалась в глубине квартиры и оказалась чрезвычайно многоугольной, многостенной и многодверной. Посередине стоял стол с офисным (и еще каким-то) оборудованием. Окон не было вовсе. Посетители являлись в нее после вежливого стука прямо из многочисленных дверей, явно минуя площадь, лестницу, звонок и прочие условности.

С доном Пабло мы в тот же вечер нашли общий язык, а позже замечательно сработались и вообще стали друзьями. Кроме всего, он единственный известный мне человек в этом мире, с кем интересно играть в

шахматы. Возможно, дело в том, что дон Пабло и сам однажды иммигрировал в эту страну из Испании. Он рассказал мне, улыбаясь и покачивая головой (как будто ему уже и не верилось), как это вышло. Юный Пабло, сын испанского дипломата, попал однажды на прием, который посетили Кэт и Бет. После приема он всерьез обдумал свое будущее, решил, что совершенно не согласен с той политикой, которую ему предстояло представлять, и для начала устроил себе каникулы в Иллирии (совсем как я). Там он пытался убедить ее величество Елизавету, что будет любить ее вечно, то есть до своей глубокой старости. Эта блажь, к счастью, потихоньку развеялась. Дон Пабло на очередном приеме, уже в Иллирии, встретил очень милую девушку из хорошей семьи, и жизнь его сложилась счастливо. К тому же он оказался поистине государственным человеком, и ее величество Елизавета сумела найти наилучшее применение его талантам.

Когда дон Пабло говорил не по-русски (русскому он учился очень давно у некоего князя-эмигранта), речь его была остроумной, емкой и изящной. Его помощница — седая чопорная дама — ловила на лету каждое указание начальника и тут же ловко претворяла в те самые документы, которые в Иллирии почти никто не умел делать.

Тонио пробыл на совещании недолго. С ним обсуждался только завтрашний отъезд и детали аварийной эвакуации — в случае, если мне закроют выезд из родной страны.

— Это нестрашно, — сказал Тонио. — Где самое близкое от твоего дома море?

— В Питере. Это Балтика, Финский залив.

— Ты сможешь найти повод, чтобы съездить в этот Питер?

— Насколько мне известно, — заявил дон Пабло, — для поездки в Санкт-Петербург никакого специального повода не требуется. Этот город принято осматривать как… э-э-э… жемчужину архитектуры.

— Так пусть все время, пока ты будешь у себя в стране, там подежурит наш кораблик, — предложил Тонио. — Чуть что не так — едешь осматривать жемчужину архитектуры.

— Ты думаешь, ваш кораблик сможет прямо так запросто болтаться в нашем порту? — усомнился я.

— Еще как сможет! Не волнуйся. Ты считаешь, «Дельфин» ходит в Италию легально? Его там никто и не видал. А увидит — так не узнает.

— А я как найду этот ваш кораблик? И как узнаю?

— «Ты узнаешь его сразу», — сказала Бет и рассмеялась. — Это у вил такой пароль. Просто узнаешь — и все. Искать его не надо, он сам тебя найдет. Иди себе вдоль моря.

— Команда не устанет там болтаться?

Тонио замотал головой.

— Нет. Это такой кораблик… Можно идти вдоль берега любого моря и ждать его. Кораблик и придет.

— «Алые паруса», да и только, — заметил я.

— Ну, в частности, и это тоже, — важно кивнул дон Пабло.

Мы с Тонио договорились, что я буду писать

в Иллирию на его адрес и на имя его матушки, синьоры Терезы, и он ушел готовиться в дорогу.

С Кроносом они разминулись. Хранитель времени не торопился. Он пришел, когда мы почти все уже успели обсудить.

Моя легенда была почти правдива. Я приехал в Иллирию, а Лэнд закрыли на каникулы, и ребят увезли далеко, на край света. Обычная бюрократическая неувязка. Хорошо, кто-то (господин советник) в последний момент вспомнил обо мне, прибежал встретить, добрая душа, определил в хороший пансион и, чтобы я не скучал, приставил ко мне барышню, упражнявшуюся в русском языке, молоденькую будущую учительницу — со всеми логически вытекающими последствиями. А ко двору меня, естественно, не приглашали. С какой стати всяких аспирантов приглашать ко двору? Я и дворца не видел (истинная правда). Он где-то за городом, я туда не добрался.

Теперь мои дела обстоят так. Невеста согласилась подождать, пока я (так и быть) расправлюсь с диссертацией. А местный университет (самое главное, чуть не забыл!) попросил вызвать меня из Москвы. Им понадобился математик. Они бы взяли меня прямо с сентября, но возьмут и попозже. Им не к спеху, они хотят отправить кого-то на пенсию, но с этим можно не пороть горячку. Бумаги от университета прилагаются. Имя и данные будущего шефа я записал, чтобы потом разучить. А с чудесами я, конечно, не встречался, да и не до чудес мне было, это всякому понятно.

Дон Пабло уже отпустил свою помощницу и сам собрался уходить, когда явился Кронос. Дон Пабло сделал вид, что никуда не собирался, и стал настороженным и задиристым, будто ему предстояло хорошенько подраться за ее величество Елизавету.

Кронос походил скорее на римлянина, чем на грека (хотя никто и не говорил, что он грек). Высокий, смуглый, темноглазый человек; высокомерно-ироничный взгляд, патрицианские морщины на худом бритом лице. Черные джинсы и черная чересчур свободная и длинная футболка. (Вот ведь пижон, подумал я с неодобрением.)

Он оглядел нас, улыбнулся, раскланялся с учтивой легкостью, смутно напомнив мне мальчика на льду.

— Нет, право, господа, я вас не понимаю, — заявил Кронос после сложных приветствий. — Зачем смотреть на меня так, будто вы оба сейчас схватитесь за шпаги? Смею уверить: я не враг ни вам, ни королевству, ни ее величеству (отдельный поклон Бет). Как раз наоборот. Я делаю все, что могу, для безопасности всех… вышеперечисленных субъектов. У меня есть свои обязанности — я их выполняю. Но вашим интересам это никак не противоречит.

Я внимательно следил за церемонией приветствий и пришел к выводу, что Кроноса мне не представили — только меня ему. Не отвечая на выпад, я спросил его об имени — то есть как к нему обращаться.

— Имя? — он очень удивился, и на редкость театрально. — У меня сейчас нет его — как бы сказать? — с собой. Я сдал его в некотором роде на хранение. Девочки называют меня Кронос — я не против. Вас это не устраивает?

— Нет, — ответил я.

— Понимаю. Не обижайтесь на меня. Может быть, когда-нибудь мы и решим эту проблему.